Новые публикации (стихи)

…
Там еще вчера пели соловьи.
Трепетно их слушали
На окне герани…
Элои! Элои! Лама Савахфани!
  
Улицы вечерние заполнены людьми…
Трогаю колючие города огни,
Ощущая холод их, руками…
Элои! Элои! лама савахфани!
 
Все слова, что были – о любви…
Мысли все, что были – о любви…
Почему же в мире столько брани?
Элои! Элои! лама савахфани!
 
Осень зажигает фонари…
Ничего не надо. Обними…
Всё за гранью – только мы на грани.
Элои! Элои! лама савахфани!
 
Вместе руки – мои и твои…
И мечты - твои и мои…
Сколько будет еще испытаний?
Элои! Элои! лама савахфани!
 
октябрь.2013г.

***
В чудо верят опять и опять –
Беспрестанно молятся люди.
Когда же старушка в восемьдесят пять,
Заплакав, говорит: «Меня не будет…»

То вселенская грусть в её словах,
Как ножом полоснет по сердцу.
Чтобы от безысходности не сойти с ума –
Верьте!

В то, что мы встретимся на Небесах,
Что там для нас Рай, а для наших мучителей Ад.,
Что кто-то взвесит грехи наши на весах,
И скажет: «В целом – не виноват!».

И пусть это сказка – со сказкой легче жить,
Не предаваясь мыслям о смерти.
Чтоб не сойти с ума – даже в миражи
Верьте!
8.11.2013г.

***
Сидит в подсознанье занозой,
Что когда-то наступит момент,
И уже не поможет Спиноза
Философствованием.

Хоть очень будет стараться,
Но старанья – водою в песок.
А действительности аберрация
Прожигает, как пулей, висок.

И неясно уже – живой ли,
И в каком ты измерении…
От заполнившей мир весь боли
Не найти нигде спасения…

Позвонил бы – услышал голос…
Поболтали бы ни о чем,
Буд-то рядом, хотя и порознь,
Буд-то к плечу плечо…

В трубке длинных гудков нетерпение,
И на них никакого ответа…
В ожидание и смятение
Погрузилась вся планета…

Счастье было! Но им дорожить
Не умеем порою. Поверь –
За счастье надо платить
Жесточайшей ценой потерь.
ноябрь 2013г.

***
Была осень бесшабашной, золотой, цветной шальною,
Подожгла луга, леса небывалой желтизною.
Буд-то солнце пробежалось, на земле следы оставив,
Желтые, как одуваны. Красно-рыжие местами.
Удивлялись все такому буйству красок. Замирало
Сердце в трепетном экстазе, ведь такого не бывало.
Впрочем, я всего не знаю, может быть уже случалось,
Вдалеке, в конце двадцатых, когда девочка рождалась?
Или же в пятидесятых, когда девушка любила?
Или же в восьмидесятых, когда женщина грустила?
Но и радовалась тоже, увидавши кроху внучку,
А сейчас сбежало солнце за негаданную тучку.
Была осень бесшабашной, золотой, а оказалось,
Был её парад прощальным – осень с женщиной прощалась.
Вот еще одна страница во Вселенной пролистнется.
Мы привыкнем к слову «было», и к тому, что вновь начнется.
И конец, увы, наступит, если в мире есть начало.
Посчитать – да, было много, а в итоге, очень мало.
Было горе. Было счастье. Первое – забыть скорее.
Счастьем же дышать. Дышать! Как цветущею сиренью.
Рассказать о том, что было им, идущим вслед за нами –
Молодым, красивым, чистым, с непотухшими глазами.
Память – корень! Память – сила! Память – знанье! Память – вера!
Наша жизнь – сплошная память. Наша смерть – её потеря.
Была осень золотая, а потом ноябрь слезами
Вымыл землю, причитая, о потерянном. О маме.

ноябрь 2013г.

***
Ах этот сад! Цветущий, как невеста,
Он наполнялся песнями весны,
И не было нигде святее места,
И только лишь о нем все были сны.

Ах это сад, где яблоков пахучих,
Кусал когда-то я наливные бока,
И беззаботно наблюдал, как тучи
Плывут куда-то вдаль, издалека...

Ах это сад, где веток паутина,
На фоне розовой ноябрьской зари,
Чернела угрожающей картиной,
Которую Малевич сотворил...

Ах этот сад! В пушистых шапках белых,
Как модницы семидесятых лет,
Стояли яблони заиндевелые,
Несмело улыбаясь мне в ответ.

Ах этот сад! Вернулся я... Упрямый...
С усталою душой... С мольбою к небесам...
... Погладит меня яблоня, как мама,
По белым, белым-белым волосам...
декабрь 2013г.

***
Жизнь…
Не зря мы придумали Бога,
Чтобы было кого-то просить,
Когда будет особенно плохо.
Чтобы сонмы занудливых «-измов»,
Зачастую просто убогих,
Безболезненно переносить.
Зебра – жизнь, зебра – эпоха.
декабрь 2013г.

***
Я приходил сюда и бредил рифмами.
Слова неслись, как горный водопад,
И исчезали, там, внизу, за вихрями,
Где их терял мой взгляд.

Здесь был открыт портал. Вселенная
Входила сквозь него, и не спеша
Учила юношу нетленному,
И слушал он едва дыша,

Чтоб не спугнуть дыханьем откровение
Всех бесконечных и чудных времен,
Которые спрессованы в мгновения,
И всех мгновений, бесконечных для влюбленных.

Я приходил сюда и бредил рифмами.
И на бумаге оставлял сей бред.
Казалось мне – делюсь шальными мыслями…
Казалось мне… Кому-то нет.

Возможно я плохим был переводчиком
С Вселенского на русский, но когда,
Вдруг попадаешься в водоворот стихов,
То забываешь всё вокруг. Среда?

Суббота? Воскресенье… Понедельник ли…
Зима, сугробы, снегири… Метель…
Брели, ползли, летели, топали…
За днями дни. А жизнь – как карусель…

Я приходил сюда и бредил рифмами.
Я к этому привык и этим жил,
И не было среди альтернатив моих
Другой, чтоб эту я забыл.

Ну а (странное слово) понимание?
Как будто кто-то кого-то когда-то понимал…
Хорошо, если будет просто молчание…
Но чаще в финале будет фингал…

Однако, под душем смыв все невзгоды,
Снова и снова – доверчиво, и о любви!
В мире, одна за другой, сменятся моды.
Порви их эскизы. Слушай – соловьи!...
декабрь 2013г.

***
Я давно не Сувалковский… А какой?
Полоцкий… Новополоцкий… Может так?
Но только не Московский и не Тверской –
Там для меня забвение. Там - мрак.

Что за странное зомбирование – как запой?
Я возможно чудак, или же… дурак…
Почему я к этому всему прикипел душой,
И не сбежал куда-то, как варяг?

Почему за выгодой, как за звездой,
Не рванул когда-то? Был бы верняк!
Почему я вернулся к себе домой,
Не пополнив ряды беззаботных бродяг?

Я сейчас бы в Урюпинске вертелся юлой,
Преодолевая жизненный кавардак.
Мир вокруг не мой, и я немой…
Ну а Родина? Боже – какой пустяк…

Мучился, или не мучился бы я хандрой,
Садясь в навороченный кадиллак?
Всегда найдется какой-нибудь геморрой…
А может в Аддис Абебе был бы мой очаг…

Всё бросив, забыв – легко… Молодой!
Я в Киеве пил бы коньяк, курил табак…
И день за днем выметал бы из жизни метлой,
Каждый день играя с жизнью ва-банк.

Однако я здесь, как пришитый иглой,
Терплю невзгоды – мазохист-маньяк.
Климат сырой, а в мечтах – снеговой…
И трудно сделать шаг – сквозняк…

Однако я здесь, потому что мой
Здесь родительский дом, как маяк,
Зовущий в тепло из пустыни ночной…
А в доме том мой детский чердак…

Однако я здесь – кому-то смешной…
Пуповиной Лученца, он еще не иссяк,
Привязан к Двине. И такой родной
В траве василёк (американский – сорняк)…

Однако я здесь, потому что любовь,
Она тоже здесь. Среди передряг
Я нашел себе этот Рай земной –
Он непрост, но и я давно не простак.

Я давно не Сувалковский… А какой?
Полоцкий… Новополоцкий… Может так?
Впрочем, это не важно? Я просто твой,
Моя маленькая Родина, без тебя никак.
декабрь 2013г.

***
Наступает граничное время.
Необычно, когда без привычки.
Дни летят всё быстрее, быстрее…
Как гирлянда окон электрички.

Желтым светом желейной субстанции
Освещен переезд, и не верится,
Что на этой заброшенной станции
Ничего уже не изменится.

Зарастут все тропинки кустами,
Превратившись в запретную зону
Не разбуженную голосами…
Недоступную телефону…

Наступает граничное время.
От действительности до мистерии
В шаге только, в одном ангстреме…
В ожидании… В преддверии…

Наконец – бубенцы – легким флером
Под елкой запах конфет,
И память, лихим жонглером,
Вернет мне давнишний сюжет.

И ночь озарится огнями!
И музыка, и голоса!
И снова я рядом с друзьями!
Новогодние чудеса…

Наступает граничное время.
На этой заброшенной станции
Решается теорема –
Как, не оставаясь, остаться мне…

Как прошлое и настоящее
Мне воедино склеить?
Решительно уходящее,
С отметинами юбилеев…

И, несовместимо, новое,
Что еще не имеет памяти…
Новое – не виновное!
Но и прошлому не уйти.

Наступает граничное время.
Необычно, когда без привычки.
Дни летят всё быстрее, быстрее…
Как гирлянда окон электрички.
январь 2014г.

***
А на дворе трусливый зимний день
Поспешно прячется за тучи,
За дождь, туман… Кривая карусель –
С одною лампочкою не потухшей…

Вдруг все невзгоды навалились враз,
И придавили так, что не вздохнуть,
И черен день без радужных прикрас,
И пустота, и грусть…

Тяжелое, свинцовое перо
Само рисует на бумаге что-то,
Похожее, возможно, на зеро,
Или на кляксу… И его работа

Меня не удручает. Здесь дожди
Январские, холодные, тягучие…
И беспросветно впереди –
Всё небо затянуло тучами.

Потоп, наверно, начинался так.
В людском сознании подвижки к негативу,
И не прощается любой пустяк,
И двум баранам не найти альтернативы.

И эго сноба над толпой довлеет,
И новый Ной толпою оклеветан,
И смерти ищет наша Галилея,
И не дождемся Нового Завета.

Софистикой пропитаны слова.
Как от дождя раскисшая дорога,
Раскисла истина. Её едва-едва
Заметно в словоблудии убогом.

– А я предупреждал! – Сказал мудрец,
При этом сам же нагнетая обстановку, –
– Придется тебе сдаться наконец.
Не те года. Не та сноровка…

Однажды наступил дождливый вечер,
И не кончается. Как жить?
Однажды небосвод упал на плечи –
Настал черед и мне его носить.
январь, 2014г.

***
Как там на Альфа Кентавра
Живется вам – всем ушедшим?
Мы будем думать, что там вы,
Чтоб приглушить безутешность.

Наверно там лучше планеты,
Чем наша Земля-бедолага.
Там ярче и чище рассветы…
Поэтам – белее бумага…

Там просто реально лучше –
Никто назад не вернулся.
Там, видимо, Райские кущи…
(Зазомбировался – улыбнулся…)

Ну а нам здесь без вас тоскливо.
Шутить попытался… Но шутка
Неуклюжая получилась,
Как будто хромая утка.

Нам здесь без вас одиноко,
И как бы кто ни балагурил,
Но наступает ночь,
И горе в душе, как буря.

И хочется улететь
На странную Альфа Кентавра…
Цена же этому – смерть…
А нам хочется видеть завтра…
январь, 2014г.

***
Жили-были бабушки.
Когда-то жили бабушки -
Добрые, милые бабушки.
Когда-то жили дедушки.
Бабушки были лапушки.
Дедушки были лапушки.
Детушки были лапушки.
А взрослые были детушки.

Однажды не стало бабушек.
Совсем вдруг не стало бабушек.
Нигде не нашли мы бабушек.
А позже не стало дедушек.
Трагедия для детушек,
Совсем еще малых детушек,
И для взрослых детушек.
Вдруг – и совсем без ретуши.

Но вот и у малых детушек,
У хороших и милых детушек,
Появились свои детушки.
Хорошие, милые детушки.
И есть у них милые бабушки,
И строгие, добрые дедушки,
И жизнь впереди долгая…
Всякая, и без ретуши.
январь 2014г.

***
Я барахтаюсь в бледной кисельности февральской ночи.
Я пытаюсь плыть в, фонарями подсвеченном, тумане.
А кто-то просто спит – видеть, знать не хочет,
Ни этот туман, ни ночь, ни тоску. Он вне сострадания…

Но легче намного, гораздо легче – так вот – в тумане,
Природном тумане – мокром, холодном, но чистом,
Чем в теплой лжи человеческой, зависти и обмане,
Чем в паутине заискивания, слащавой и многоречистой.

Я промок и озяб в этой хляби, в этом разладе,
Где не видно конца испытаниям прочности духа,
Для которых конец стал началом. Период полураспада
Времени, жизни, привычек. Период разрухи.

Но надо держаться, судорожно хватая воздух,
Пусть забиты туманом глаза и рот, и уши,
Пусть кажется всё вокруг ненужным, громоздким…
Надо держаться… Надо! Надо! Надо, послушай!

Свинцовые ноги свесив с трудом с кровати,
Надо встать и идти, эгоизм пересилив.
Трудно? Что же, конечно трудно, но хватит
Любить свою боль. Надо и к ней применить насилие.
февраль 2014г.

***
Простите, что не умею сдерживаться.
Простите, что гордый, может быть и не в меру.
Простите, что не желаю съёживаться
В ответ на подлость, и бью вторым, а не первым.

Простите, что очень остро чувствую несправедливость.
Простите, что не молчу, а с нею сражаюсь.
Простите, что не умею скрывать брезгливость,
Когда встречаю в жизни снобизм и зависть.

Простите, что ваш благодушный сон потревожил.
Простите, пытался призвать проходимцев к ответу.
Простите за дерзость – ответьте: и всё же,
Почему я один сражаюсь? И нет ответа…

Простите, увидевшие во мне Дон Кихота.
Простите, увидевшие во мне тирана.
Простите за то, что вам неохота,
Вам лень, вам страшно и странно.
февраль 2014г.

***
Раньше бросался легко
Рифмами, а сейчас они, как тяжелые глыбы.
Слова разбрелись далеко,
И мысли мои совсем-совсем не улыбчивые.
Строил планы, зная, что есть тылы, где доброта
Всегда будет ждать тебя.
И, если случится, избитому, отступить, то ворота
Открыты – там ждут любя.

Падает мокрый снег.
Утром снова будет слякоть февральская, нежданная…
А я буду искать свой смех,
Угрюмо, как после неудавшегося свидания.
Буду брести по слякоти куда-то вдаль,
Или, тупо, в конец улицы,
Буду нести свою неутешную печаль,
Ссутулившись.

Наступает момент безвременья,
Когда рушится в пух и прах наша Ойкумена,
А мы стоим, как дети, растерянные,
И лепечем что-то невпопад недоуменно.
Слёзы мешают дышать.
Задыхаешься. Судорогой сводит грудь.
Это точка не возврата. Вспять,
Как ни кричи, ничего не повернуть.

И ты остаешься растерянный,
Ошарашенный, у новой реальности на распутье.
И ты ни в чем уже не уверенный,
И совершенно не ясно что хуже, и что лучше.
И тут бы подсказке прийти из уже прошлого.
Прийти – простыми, нежными словами.
Но прошлое молчит, снегами запорошенное,
И не хочет разговаривать с нами.

Оставь слёзы себе.
Ты их выплачешь потом – не на людях…
Найди силы в себе,
Чтобы не упасть на этих житейских наледях.
Трудно? А кто обещал, что будет легенько?
Всё без обмана – никто.
И даже суровый, молчаливый Боженька,
И даже – дед Пихто.

Возможно еще заживут
Когда-то рваные раны на душе моей.
Возможно, что еще заживут
Странною, новою жизнью грезы моих детских дней.
Но дважды в одну и ту же реку не войти
После момента безвременья…
Мой новый путь не повторение, а продолжение пути
Это новое творение.
февраль 2014г.

***
Мы, люди – звезды и планеты.
Одни сгорают не щадя себя.
Другие светят отраженным светом,
Лишь ослепляя. Не любя.
март, 2014г.

***
Порою стекленеет взгляд.
Я окружающее еле вижу,
И жизни больше я не рад.
По воле волн куда-то движусь.

Калейдоскоп времен и фона.
На нерве голом, безучастно,
Я что-то в трубку телефона
Кричу, тем к жизни и причастный.

Готов диагноз для меня
У всяких там хозяев жизни,
Которым проще обвинять,
И заниматься вампиризмом.

Пусть мир суров,
И в нем война в фаворе,
Но разве кучка подлецов
Историю творит? А горе,

Пройдет когда-то – время лечит.
В народе знают как утешить…
На плечи руки, речи, свечи…
Воспоминания должны быть свежи.
март, 2014г.

***
Выкарабкиваюсь – жизнь ведь продолжается –
Я из старой кожи ужиком наружу.
Я понять пытаюсь, что не понимается,
Но вопросами покой ваш не нарушу.

Было больно.  Будет больно. Обязательно.
Было счастье. Будет счастье. Несомненно.
Я же, преодолевая обстоятельства,
Возрождаться буду к жизни непременно.

Привыкаю я к тому чего не хочется.
Через разум привыкаю, через силу.
Приставучее за дверью одиночество
Постболезненностью снова подкосило.

Как травинка из-под стылого сугроба,
Как росточек, пробиваясь из-под камня,
Весь, дрожа от боли и озноба,
Буду хил и неуверен, но упрям я.

Сколько жизней у меня в этой игре
Я не знаю. Остается лишь проверить,
Рано утром просыпаясь на заре,
Ощущая, что живу, и в это верить.

Рядом милые, родные все мои.
Я увидеть, я дотронуться могу,
Даже, если это лишь клочок земли,
На кургане – там, на двинском берегу.
март, 2014г.

***
На Земле новорожденных зовут Ангелами,
Потому что они не успели запачкаться,
Потому что все конюшни Авгиевы
Создавались совсем не при их участии.

На Земле молодых называют Героями,
Потому что бесстрашно стоят за идею,
И не брезгуют никакими войнами…
Только войны для них начинают злодеи.

На Земле пожилых зовут Мастерами,
Потому что на их плечах все заботы,
И, когда мы из них кого-то теряем,
То не сразу справляемся с их работой.

На Земле стариков называют Мудрыми,
Потому что законы ими испытаны,
И для памяти – на спинах шпицрутенами
Законспектированы… Прописаны.
март, 2014г.

***
Я, может, напишу еще роман…
Я, может, напишу еще стихи.
Но в обществе заведомо глухих
Восторженно объявят – мол, обман…

Я напишу, как было не таясь.
Я напишу о жизни от души.
И озверелой клакой матершинников
На завтра буду снова втоптан в грязь.

Когда ты независим от толпы,
И сюзерена нет потребы чтить,
Его вассалы будут больно бить…
Завистливы их лица и тупы…

Им разбираться – никакой нужды.
У них работа. У них долги…
И, злобой исковерканы, долги
Их дни, их ночи, полные вражды…

Я, может, напишу еще стихи,
Но только надо научиться жить!
Желать любить! Желать творить!
Не замечая общества глухих.
7.06.2014г.

***
Крупные капли с неба падают – плачут тучи.
А может быть и не плачут – всё под настроение.
Кому-то под тучами хуже, кому-то лучше
В этот вот момент, в это мгновение.

А дождь продолжается. Он лужи взбивает в пену,
Бурным потоком смывает с тротуаров мусор.
Смой мою боль, дождь, унеси измены,
Теплым языком вылижи израненную душу.

Кто-то мудрый шутил, мол, время лечит,
Мол, об этом пишется в трактате Войнича…
Дождь. Тучи плачут совсем по-человечьи…
Я стою под слезами этого Небесного Воинства.

И не клеится всё, совсем не клеится…
Мудрость старая кажется такой пошлою.
Когда чувствуешь – не забудется, не перемелется,
Только слегка заальцгемерится, это мое прошлое…

Мое прошлое не из тех, что стремятся забыть.
Мое прошлое из тех, которое любят и чтят.
Не безоблачное оно – там идут дожди,
Но готов я остаться навечно в тех дождях.

Крупные капли с неба падают – плачут тучи.
А может быть и не плачут – всё под настроение.
Кому-то под тучами хуже, кому-то лучше
В этот вот момент, в это мгновение.
июнь 2014г.

***
Невольный созерцатель ночи.
Хранитель таинства предутренней зари.
Лишь потому, что он неволен, он не хочет
Мгновения инсайта повторить.

Зачем ему всё это вот богатство?
Зачем доверие всех высших сфер?
Когда бессилен он против рукоприкладства,
И неутешен, как Пьеро, в момент потерь.

И даже если судеб повелитель,
Уготовал ему, во исправленье, рок,
Чтоб видел всё, и чувствовал, как зритель,
Но ничего исправить чтоб не мог,

То, всё равно, без памяти предтечи,
Ему всё непонятно и обидно.
За что страдания в такой прекрасный вечер,
Когда причин, казалось бы не видно?…
июнь 2014г.

***
Голуби под потолком
Производственного помещения.
Каждый – пернатым клубком
В позе долготерпения.

Здесь их родительский кров.
Он же – квартира казенная.
Здесь испокон веков
Жизнь течет разрешенная.

Дети рождались здесь,
И улетали наружу.
Здесь их дождалась смерть
В лютую зимнюю стужу.

Родина! Это что?
Родина! Это где?
Ужели под потолком
В этой… Караганде?…

Ужели на птичьих правах
На Родине мы живем?
И умение выживать
С гордостью жизнью зовем.

Ужели всё это блеф?
Ужели – всё миражи?
И кто-то – главнее всех –
Позволил просто жить,

В позе долготерпения.
– Что делать? Мир таков…
И лишь иногда – сомнения…
Мы – голуби под потолком.
июнь 2014г.

***
У молодой березки
Шелковая кора.
А у березки взрослой –
Рубище из ран.

Странная штука жизнь –
Ты любишь самозабвенно,
Она же – только держись –
Ломает через колено.

И нежный наивный росток,
Пробившийся к солнцу весною,
Со временем, смотришь, засох
От палящего зноя.

У егозы-девчушки
Счастьем глаза горят,
А у пожилой старушки
Затуманен взгляд.
июнь 2014г.

***
Просто смотреть вдаль
На белые облака,
На синее-синее небо,
На розовый закат…
Шумная магистраль
Откуда-то издалека…
Черствый кусочек хлеба,
И кружка молока…

Что-то на автомате
Делать не от души,
Лишь потому, что так надо,
Так заведено.
У окна на закате
Стоять и не спешить,
Смотреть на природы парады
В окно.

Ничего уже по-прежнему,
Совсем ничего по-старому,
Не смотря на иллюзию
Неизменности мироздания,
Не будет. Не будет нежности,
И перебора гитарного…
Это была прелюдия…
Закончилась… До свидания…

Просто смотреть вдаль
Отрешенно и безучастно.
Смотреть, ничего не видя.
Жить, ничего не чувствуя,
И особенно, как печаль
Сжирает остатки счастья,
Как будто ненавидя,
И, конечно же, не сочувствуя.

И сразу - финальные ноты…
Да такие – по коже мороз…
Слушаешь. Не понимая…
Возможно, что и впервые…
И мысль: так где же всё же ты
Проворонил апофеоз?
Была ведь жизнь… Другая?
… Ориентиры другие…

Другие… Смотреть вдаль
На белые облака,
На синее-синее небо,
На розовый закат…
И, чавкающую печаль,
Поглаживать по бокам,
И к новизне ущербной
Болезненно привыкать.
июль, 2014г.