Виталий Анисько: Гісторыя беларускіх шашак

Поговорили с Борисом Плоткиным – мастером спорта, серебряным призером чемпионата Беларуси 1960 года по стоклеточным шашкам. Борис Михайлович давно проживает в Израиле, два месяца назад ему исполнилось 84 года.

– Расскажите, как вы начали заниматься шашками.

– Это случилось в конце 1952 года или в начале 1953-го, точно не помню. Вообще я хотел научиться играть в шахматы. Но когда пришел в Дворец пионеров, там как раз были занятия по шашкам, которые вел Израиль Бельский ( http://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1711 ). И он мне сказал: “Шахматы в другое время проходят. Но раз уж ты пришел, поиграй в шашки”. А мне тогда казалось, что в шашки все умеют играть и что там учиться. Так я начал заниматься. Сильнейшими в кружке в то время были Геллер, Семенов, Клейнберг, Вашкевич, Дашкевич. Была очень сильная группа.

Тренировки во Дворце пионеров проходили два раза в неделю. Был блокнот, мы чертили таблицы и каждое занятие проводили блиц на 12-14 человек. Бельский упор делал на практику, хотя и дебюты показывал, конечно. Занимались долго, приходили во Дворец, когда нам и по 20 лет было. Когда было время, мы ходили. Люди в институте учились, но приходили. Там были вечера всякие, у нас был коллектив.

Помню, в декабре 1958 года в Дворце пионеров был большой новогодний вечер. Пришли шашисты, мои друзья из школы. Там проходила викторина, призом была большая красивая кукла. Нужно было отгадать ее имя. И один мой друг школьный угадал. Ее назвали по имени героини популярного тогда фильма “Калиновая роща”, по-моему, Марфа. Друг отдал куклу мне, а я подарил племяннице, которая только родилась.

– Что скажете о своем первом тренере?

– Об Израиле Самойловиче могу сказать только хорошее. Он был очень порядочным человеком. Бельский, кстати, был у меня дома в Израиле. Он тогда прилетал в гости к другу. И 10 июня 2000 года приехал ко мне. Я тогда не знал, что у него день рождения в этот день. Только потом узнал. К Бельскому я всегда заходил, когда приезжал в Минск, – в 2002 году, в 2005-м. Последний раз я был дома у него на 90-летие, в 2013 году.

2002 год. Юрий Файнберг, Борис Плоткин, Вячеслав Полянский, Аркадий Плакхин

– Что еще вспоминается из шашечной юности?

– В 1955 году я ходил смотреть на второй чемпионат СССР по стоклеткам, который проходил в Минске в Доме офицеров. Участники первенства давали сеансы одновременной игры на 20 досках, и я так слабо тогда еще играл, что даже не попадал в состав участников сеанса. Хотя в том же году в школе на уроке без шашек придумал концовку, она есть в “Антологии” Цукерника.

Ход белых, выигрыш

В январе 1956 года в Минске проходило командное первенство Беларуси среди школьников. Команда нашей школы отобралась туда, выиграв городской турнир. Состав у нас был интересный: мы с Витей Прияткиным, уже перворазрядники, и два мастера спорта. Только не по шашкам, а по стрельбе – Эдуард Ярош и Гайдукевич, они учились в одном классе с Витей. Ребята неплохо играли в шашки, мы их потренировали. Вот такая интересная команда стала лучшей в городе и призером республиканского первенства (улыбается).

Я очень поздно получил первый разряд, в 1955 году. А кандидатом быстро стал, в 1958 году. Cыграл в двух чемпионатах Беларуси, в русские и стоклетки, и мне присвоили кандидата в мастера. В русские я не проиграл ни одной партии, хоть играл тогда несильно. Не знаю, как так хорошо получилось сыграть. В итоге поделил 4-6 места с Вячеславом Полянским и Виктором Рыбаковым. В стоклетки я тоже очень прилично сыграл, с большим плюсом.

Чемпионат Беларуси 1958 года

А в следующем году запретили играть сразу в два вида и нужно было определяться. Я выбрал стоклетки, и чемпионат республики 1958 года так и остался единственным по русским шашкам, в котором я сыграл. Но в 1959 году не сыграл и в стоклеточном чемпионате Беларуси, в который отобрался. Получилось так, что в то время, когда он проходил, в Москве было первенство СССР среди ВУЗов. И Юрий Третьяков, один из сильнейших белорусских шашистов того времени, попросил меня сыграть за их команду – Института механизации сельского хозяйства (я учился в строительном техникуме). Он мне сделал все документы, и я поехал в Москву.

Кстати, в то время я часто играл в шашки с известным шахматистом Исааком Болеславским ( https://be.wikipedia.org/wiki/%D0%86%D1%81%D0%B0%D0%BA_%D0%AF%D1%84%D1%80%D1%8D%D0%BC%D0%B0%D0%B2%D1%96%D1%87_%D0%91%D0%B0%D0%BB%D1%8F%D1%81%D0%BB%D0%B0%D1%9E%D1%81%D0%BA%D1%96 ). Клуб еще был на Круглой площади, это был 1957 год. Болеславский казался мне стариком, хотя ему тогда не было и 40 лет. Он подходил всегда почему-то именно ко мне и говорил: «Молодой человек, не сыграете ли вы со мной в шашки?» И сколько я с ним играл, несчитанное число партий, все время ничьи получались, по-моему. Никто не мог выиграть.

В конце 1959 года я был демонстратором на матче за звание чемпиона мира по стоклеткам между Исером Куперманом и голландцем ван Дейком. Пять партий этого матча проходили в Минске. Играли они в новом клубе, который в том году открыли на улице Бядули. Я тогда в техникуме учился (он был прямо напротив клуба) и проходил практику на радиозаводе. Там работал Макс Шавель, меня на пять дней отпустили. Помню, что первый ход сделала дочка Рокитницкого, ей было 13 лет. Из пяти минских партий Куперман выиграл четыре. На телевидении выходила хроника матча в новостях дня и мне говорили, что видели меня в ней.

Фото из архива РЦОП по шахматам и шашкам

– Уже в следующем году вы стали серебряным призером чемпионата Беларуси.

– Да, первенство проходило в январе 1960 года. И я набрал “плюс 9”. Можешь себе представить? Играли все сильнейшие, кроме Райхлина. Я выиграл у Семенова, Степанова ( http://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1608 ). В ногу со мной шел Макс Шавель ( https://telegra.ph/90-gado%D1%9E-z-dnya-naradzhennya-Maksa-SHavelya-06-04 ). Он вообще был сильнейшим стоклеточником в Союзе, не то что в республике. И случилась такая история. Леониду Рыбакову нужно было ехать в командировку, а я с ним должен был играть в последнем туре. И меня насильно заставили с ним сыграть заранее, хотя в кодексе написано, что партии последнего тура не переносятся. Конечно, не надо было соглашаться. Но я пацан был, 20 лет. И сыграли мы не в клубе, а у него дома в проходной комнате. Получилась ничья. В итоге с “плюс 9” я занял только второе место после Шавеля.

Это позволило поехать в марте в Ростов-на-Дону на полуфинал Союза. Сыграл не очень сильно, зато набрался опыта. В первом туре я играл с Цириком. Партия продолжалась часов шесть, мы сыграли вничью. Цирик был расстроен, сидел всю ночь анализировал партию и нашел выигрыш за себя. И специально разбудил Становского, чтобы его показать.

В Ростове произошел смешной случай. На турнир приехал Иван Козлов, он только вернулся из Франции и привез оттуда шикарное пальто. У них была компания: Козлов, Цирик, Становский и еще двое, не помню уже фамилий. Все были юристами по образованию. И вот как-то выходим мы с Гиляровым из ресторана “Ростов”, где питались участники турнира, и ко входу подъезжает лошадь с повозкой, на которой стоят ящики с пивом. А за нами выходит эта компания юристов. И лошадь хвать и оторвала полворотника французского пальто Козлова (улыбается). Он подал в суд. Позже я спросил у Цирика при встрече, чем все закончилось. Он ответил кратко: “А что с лошади можно было взять?”

Летом того же года в Риге проходило командное первенство Прибалтики и БССР, в составе было пять человек. Но мне ничего не сказали, я вообще узнал про этот турнир, уже когда он закончился. В команду взяли тех, кто был ниже меня в первенстве республики. Хотя я должен был на первой доске играть, так как не поехал Шавель. А 17 октября 1960 года меня призвали в армию.

– Где проходили службу?

– Начинал служить в Печах под Борисовом. В августе 1961 года меня перевели в Брест. К этому времени я два месяца был на сборах в Уручье. И некоторых из нас срочно вызвали, приняли экзамены и посадили на поезд. Мы даже не знали, куда едем. Думали, куда-то за границу, но сошли в Бресте. Я был артиллеристом пехотного полка, командиром миномета 120 миллиметров. В моем подчинении была минометная группа – четыре солдата, я пятый и водитель грузовой машины.

– Удавалось участвовать в соревнованиях в это время?

– Не всегда. Так как я попал в тройку первенства республики 1960 года, то получил место в чемпионате следующего. Рокитницкий обязан был меня вызвать, но не сделал этого. А вызвал других. Я тогда пробовал выйти на Рокитницкого ( http://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1448 ). В Печи в декабре приехал мастер по шахматам Гаврила Вересов ( https://be.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B0%D1%9E%D1%80%D1%8B%D0%BB%D0%B0_%D0%9C%D1%96%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D1%96%D1%87_%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%B0%D1%9E ) давать сеанс. Он меня знал, я рано начал судить первенства республики по шахматам. Они тогда игрались в Доме литератора, он был в районе Академии наук. Я Вересову объяснил ситуацию и попросил передать Рокитницкому письмо. Отдал он его или нет, я не знаю, но на первенство Беларуси, которое прошло в январе 1961 года, меня так и не вызвали.

После перевода в Брест как-то на улице меня узнал местный шашист Кабанов. Сказал, что области дали одно место на первенство республики, а послать некого. И предложил сыграть мне. Вот так случайно в 1962 году я поехал от Бреста на чемпионат Беларуси. При встрече высказал все Рокитницкому, конечно. Сыграл я тогда не очень хорошо, не было практики. Место восьмое занял.

В конце года мне предложили поехать в столицу на двухмесячные офицерские курсы. Если бы они проходили в другом месте, я бы никогда не согласился. Но хотелось в Минске побыть два месяца. Как-то я пришел в клуб и Рокитницкий сказал, что если я хочу участвовать в чемпионате Беларуси в январе 1963 года, то надо сыграть в первенстве Минска и попасть в шестерку. Только тогда меня допустят, так как Бресту место уже не дадут. Еле удалось договориться в армии, чтобы мне два раза в неделю разрешали играть допоздна. Я возвращался в казарму к двенадцати ночи, небывалый случай. В итоге я занял, по-моему, пятое место и в финал первенства Беларуси отобрался.

Оно проходило в январе 1963 года. А так получилось, что я только-только вернулся в Брест, так как в конце курсов кто-то заболел тифом и нас еще на месяц оставили в Минске. Меня все-таки отпустили снова в Минск на чемпионат, но вместо 20 дней на 12, была ошибка в телеграмме. В армии ничего слышать не хотели. Сказали: “Или на 12 дней, или не поедешь вообще”. Я поехал, но пришлось играть по две партии в день, с кем-то договариваться на ничью без игры. Сыграл неважно в итоге.

– Когда демобилизовались?

– Летом 1963 года. Получилось поступить в Политехнический институт на дневное, иначе пришлось бы вернуться в армию. В первенстве республики 1964 года сыграл неплохо и попал в финал Союза в Днепропетровске. От Беларуси туда поехало семь человек – Шавель, Гантварг, Степанов, Лившиц, Шорохов, я и еще кто-то, Семенов, наверное. А всего там было около 100 участников. Это был первый турнир по швейцарской системе. Хотя тогда она была не такой, как сейчас, – не было коэффициентов. Там я выполнил норму, и в мае мне присвоили мастера. Кстати, и Гантварг там выполнил, и еще человек пять.

В 1967 году во время чемпионата Беларуси провели первенство республики по блицу. И я занял первое место, а вторым и третьим стали Гантварг и Файнберг. Все сильнейшие играли. Считаю ту победу одним из лучших своих результатов.

Последнее первенство республики я сыграл в 1980 году. Стало тяжело совмещать работу с игрой. Соревнования шли по 2-3 недели, партии начинались в шесть вечера, заканчивались поздно. А рано утром на работу. И молодежь тогда выросла: Пресман, Ватутин, Ворушило и другие. Я стал судить больше соревнований и реже играть.

Чемпионат СССР среди женщин 1981 года

Запомнился еще “Кубок Дружбы” в Риге в 1982 году. Встречались команды шести городов: Вильнюса, Риги, Таллина, Тирасполя, Ленинграда и Минска. Не помню уже, каким образом я попал в нашу молодую команду. Я выступал на третьей доске. На первой играл Ватутин, на второй – Пресман, на четвертой – Шацов, на пятой (женской) – Пашкевич, на шестой (юношеской) – Альтшуль. Мы заняли первое место, обогнав Ригу и Ленинград. Я выиграл свою доску, причем победил Звирбулиса и Петухова из команд-конкурентов.

В те годы Анатолий Гантварг сделал хорошее дело: чемпионаты республики по очереди проводились в Минске и регионах. В 1984 году я был главным секретарем первенства в Пинске, так там из 16 участников было 15 минчан и гродненчанин Игнатов.

– Когда вы переехали в Израиль?

– В 1991 году. Я стал потихоньку поигрывать в турнирах. Тут очень сложно играть, я уже лет шесть не участвую в чемпионатах Израиля.

Чемпионат Израиля по блицу 2016 года. На переднем плане партия Борис Плоткин – Алекс Шварцман. Фото М.Шабшая

В 2009 году я начал играть в чемпионатах Европы среди ветеранов. Первый раз сыграл в Нидерландах, мне было 70 лет. Я там очень прилично выступил. Было человек 70, я занял 14 общее место. В следующем году в Германии в своем возрасте занял третье место после Щеголева и Раца, а они вообще опередили всех, даже тех, кто моложе. И я получил денежный приз за первое место в группе старше 70 лет. В 2011 году в Риге я занял первое место в блице в своей группе, а в классике не заметил красивую комбинацию в конце партии ( https://toernooibase.kndb.nl/opvraag/applet.php?taal=&kl=17&Id=2412&r=5&jr=12&wed=553557 ) с Андрисом Калпиньшем.

Я пошел 1. 40-34 и получилась ничья, а нужно было 1. 37-31! 26:17 2. 16-11 21:43 3. 11:02 35:44 4. 2:34 с выигрышем.

Еще раз первым я стал на ветеранском чемпионате Европы 2015 года в Болгарии, тоже в блице.

– Расскажите про свое детство.

– Родился я 8 июня 1939 года в Минске. Во время войны был в эвакуации в Куйбышевской области, в городе Мелекесс. Это километров 70 от Куйбышева. Потом его переименовали в Димитровград. В 1970-х годах я часто бывал по работе в Куйбышеве, мы тогда проектировали тепловые станции по всей Волге. Я работал в минском отделении союзного института “Промэнергопроект”. Это на площади Свободы, где теперь французское посольство. Хотя окончил я строительный факультет Политехнического института. Но по специальности не работал, ушел сразу в энергетику. Так вот, бывая в Куйбышеве, хотел съездить в Мелекесс, но так и не получилось. Хотя вряд ли я там что-то узнал бы, мне пять лет всего было, когда мы вернулись в Минск.

– Кем были ваши родители?

– Моя мать Роза Ильинична Эвенчик – минчанка. А отец Михаил Исаакович родом из Слуцка. Он был рабочим, воевал в Финскую войну. Отец погиб на фронте в 1941 году. Мама работала на вагоноремонтном заводе, она была мастером цеха. В Мелекессе тоже работала мастером цеха на московском химическом военном заводе, который туда эвакуировали. Мама по профессии механик, она окончила техникум в Москве. Поступила в Ленинград, а потом этот техникум перевели в Москву.

У меня есть две сестры-близняшки – Элла и Людмила, они старше на четыре года. Когда началась война и мы решили уходить из Минска, они были в детском саду. Мама пошла девочек забирать, а их уже вывезли из города. Но через два дня привезли обратно в Минск. Они пришли домой, а нас уже нет. Вот так получилось, что мои сестры во время войны были в Минске. В 1935 году, когда они родились, родители взяли из Слуцка няню-домработницу, но в 1940 году мама с ней поссорилась и уволила. И вот когда началась война, она пришла посмотреть, что делается в нашем доме. И нашла девочек одних, своих воспитанниц. Няня была почти слепая, с ней жила ее сестра, лет около 20-ти. Она была учительницей. И чтобы девочек не забрали в гетто, они поменяли им имена, дали свою фамилию и отдали в детский дом. Еще во время войны от организации “Красный крест” мама знала, что ее дочери находятся в детском доме. И в 1944 году она добилась, чтобы, несмотря на запрет, ее отпустили с завода и разрешили вернуться в Минск. Было это в конце июля. Мама сразу побежала в детский дом и забрала девочек. Сейчас Элла живет в Минске, а Людмила – в Израиле.

После войны мама вышла замуж во второй раз и в 1947 году родился мой брат Игорь. Он умер в 2013 году.

– Где вы тогда жили?

– Жили мы на улице Разинской, дом 32. И мама в этом доме родилась, и я. Он уже снесен. Дом купил для маминого отца, когда он женился, его отец. Прадед был очень богатым человеком. Он купил участок, там стояло два дома, был и большой яблоневый сад. Мамин отец не работал, он играл на скрипке в ресторане. Они сдавали яблоки и за счет этого жили. А в 1934 году половину участка забрали и за два года построили школу № 3, в которую после войны я начал ходить.

Минская СШ №3. Фото С.Липковского

Из дома на занятия выходил только, когда слышал школьный звонок. Еще там учились шашисты Витя Прияткин и Саша Селянто.

А тогда через год забрали еще половину оставшегося участка и осталось только одно дерево. Когда мы в 1944 году вернулись из эвакуации, оно уже засохло. В 1995 году наш участок купил богатый человек и построил на нем большой дом. Но в какой-то момент его посадили, отняли этот дом и открыли в нем немецкое консульство.

Кстати, чемпиона Беларуси 1958 года Виктора Прияткина привел в шашки я. Летом 1953 года мы вместе были в пионерском лагере. Проводилось его первенство. И я стал первым в шашки и вторым в шахматы, а он наоборот. Витя тогда шахматами занимался. И я его сагитировал перейти на шашки. Мы с Витей дружили, он жил недалеко, на Грушевском поселке. Когда Виктор ушел в армию, мы играли по переписке.

В 1957 году Борис Плоткин не очень хорошо сыграл в чемпионате Минска, но при этом без двух шашек выиграл у сильнейшего тогда белорусского игрока Макса Шавеля, а также у Аркадия Туллера. Марк Геллер сочинил по случаю такой стишок:

Плоткин, Плоткин, где ты был?
С Шавелем играть ходил.
Проиграл шашку, проиграл две,
Закружилось в голове.
Но ударом мощным в тыл
Тут же я его прибил.
Что мне Шавель, что мне Туллер?
Шавель сдался, Туллер “умер”.
Жаль, в финал я не попал,
Там бы я еще им дал.

Марк Геллер, Вячеслав Полянский, Борис Плоткин

Фотографии из архива Бориса Плоткина.

У пачатку студзеня 1938 года ў Ленінградзе праходзіла асабіста-каманднае першынство Савецкага Саюза па шахматах і шашках сярод школьнікаў, якое сабрала 18 каманд гарадоў. Кожная складалася з трох шахматыстаў (двух юнакоў і дзяўчыны) і шашыста. Пераможцы ў камандным заліку вызначаліся па суме месцаў. Шашысты былі падзелены на тры групы, па некалькі лепшых ігракоў з якіх выходзілі ў фінал, дзе разыгрывалі першынство. Фаварытамі лічыліся першакатэгорнікі Уладзімір Магілевіч (Харкаў) і Анатоль Купцоў (Масква). Але першае месца нечакана для ўсіх заняў мінчанін Сёма Борак, які набраў пароўну ачкоў з будучым шматразовым чэмпіёнам свету Ісерам Куперманам з Кіева, але абыйшоў яго за кошт лепшага выніку ў фінале.

"64. Шахматна-шашачная газета" 1938 год № 3

Дарэчы, і папярэдняе саюзнае першынство сярод школьнікаў выйграў прадстаўнік Беларусі – бабруйчанін Веніямін Гарадзецкі ( https://telegra.ph/Peramoga-Garadzeckaga-nad-Sokavym-07-21 ).

Калі Сёма пачаў займацца шашкамі, невядома. У канцы 1936 года яго прозвішча сустракаеца сярод удзельнікаў двух турніраў па перапісцы, якія праводзіла газета “64”. У наступным годзе Борак стаў чэмпіёнам Мінска сярод школьнікаў, але ў першынстве Беларусі заняў толькі шостае месца. Тым дзіўней быў яго поспех праз паўгода ў Ленінградзе.

У верасні 1938 года 17-гадовы Борак, які ўжо паступіў у Беларускі дзяржаўны ўніверсітэт, выдатна праявіў сябе і ў дарослых спаборніцтвах. У чэмпіянаце рэспублікі прымалі ўдзел усе мацнейшыя беларускія шашысты і майстар Пятроў з Масквы, які гуляў па-за конкурсам. Борак, які быў самым маладым удзельнікам, упэўнена пачаў турнір і лідзіраваў пасля пяці тураў з 3,5 ачкамі. Вось як ён чорнымі перамог прызёра чатырох папярэдніх чэмпіянатаў Беларусі Дзяніса Гардзевіча ( http://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1723 ) (каментары І.Гардона).

1. cb4 fg5 2. ed4 gh4 3. bc5 db4 4. ac5 ba5 5. gf4 gf6 6. fg5 hf4 7. fg3 hf2 8. eg7 hf6 9. hg3 fe5 10. df6 eg5 11. gf2 gh4 (смела сыграна, чорныя азначылі контратаку на слаба абароненым правым фланзе саперніка) 12. gf4 cd6 13. ce7 df6 14. de3? (сур’ёзная, хоць і незаўважная памылка. Трэба было гуляць 16. dc3, захоўваючы магчымасць моцных разменаў) 14. … bc7 15. ed4 cd6 16. bc3?

16. … ab6 17. ab2 dc5 18. de5 fd4 19. ce5 ab4! 20. fe3 fg7 21. cd2 ba3 22. bc3 ba5 23. ed6 ce7 24. ed4 ed6 25. de3 dc5 (чорныя неабачлівым ходам даюць магчымасць саперніку выратавацца, да перамогі вяло 25. … gf6 26. fg5 de5 27. ge7 ef4 28. eg3 hd8 29. dc5 de7 30. cd4 ab4 31. cb6 ab2 32. ba7 ba1x) 26. db6 ac7 27. ed4 (пасля 27. fe5! белыя маглі дасягнуць нічыёй) 27. … cd6 28. de5 dc5 29. cb4 cd4 з выйгрышам.

Другім ішоў майстар Ілля Гардон, у гуртку якога Борак і займаўся шашкамі. Але на фінішы турніру лідарства захапіў ужо Гардон. У апошнім туры здарылася кульмінацыя чэмпіянату: сустрэліся настаўнік і вучань, які адставаў на адно ачко. Партыя завяршылася ўнічыю. Такім чынам, Ілля Гардон выйграў свой дзясяты запар тытул. Борак стаў другім і атрымаў першы бал кандыдата ў майстры. Гэтае званне было ўведзена толькі ў пачатку года, для яго прысваення трэба было набраць тры балы.

"64. Шахматна-шашачная газета" 1938 год № 53

Пасля турніру Гардон пісаў, што для маладога першакатэгорніка характэрна своеасаблівая, нават некалькі нядбайная гульня ў дэбюце, затое глыбокі разлік у мітэльшпілі, смеласць і вытрымка.

Газета "64" вынікі чэмпіянату праілюстравала карыкатурай Юрыя Юзэпчука, на якой юны Борак падвяргае іспыту сваіх дарослых сапернікаў проста са школьнай лаўкі.

"64. Шахматна-шашачная газета" 1938 год № 52

Вясной 1939 года на пленуме беларускай шахматна-шашачнай секцыі Сёма Борак быў абраны старшынёй шашачнай кваліфікацыйнай камісіі. На заняткі шашкамі заставалася менш часу з-за вучобы і грамадскай працы. І спартыўныя вынікі сталі пагаршацца.

У ліпені Борак прыняў удзел ва Усесаюзным турніры першакатэгорнікаў у Растове-на-Доне. У сваёй групе ён пасля шасці тураў ішоў другім, але ў выніку заняў толькі пятае месца.

На Усесаюзным турніры першакатэгорнікаў. "64. Шахматна-шашачная газета" 1939 год № 43

Праз два месяцы пачалося першынство Мінска. Вынікі знайсці пакуль не ўдалося, але ў сярэдзіне турніру ў групу лідараў Борак не ўваходзіў. Захавалася партыя гэтага першынства Борак – В.Гарадзецкі з каментарамі апошняга.

1. cd4 fg5 2. bc3 ef6 3. gh4 fe7 4. hg3 (слабы ход, ініцыятыва пераходзіць да чорных) 4. … gf4 5. ge5 df4 6. eg5 hf6 7. ab4 ba5 8. gh2 cd6 9. fg3 bc7 10. ge5 df4 11. ab2 gh6 12. ba3 (прайгравала 12. de3 fd2 13. ce3 з-за 13. … fe5! 14. df6 eg5 15. hf6 de7x) 12. … cb6 13. de3 fd2 14. ce3 ed6 15. ed2 bc5 16. db6 ac5

17. ef4! (слаба правёўшы дэбютную частку партыі, белыя знаходзяць цяжкую нічыю) 17. … cd4 18. cg7! (прайгравала 18. cc7 ae1 19. hg5 fh4! 20. cb8 hg3! і г.д.) 18. … ae1 19. gf8 de5 20. fd6 ed2 21. de7 df6 22. fd6 de1 і праз некалькі хадоў сапернікі пагадзіліся на нічыю.

А чэмпіянат Беларусі, які адбыўся ў канцы 1939 года, увогуле аказаўся для Борака правальным. Ён не выйграў ні адной партыі, тройчы прайграў і заняў перадапошняе месца.

Апошняя знойдзеная на сёння згадка пра яго на старонках прэсы датуецца снежнем 1940 года. Сёма Борак з Іллёй Гардонам былі прыцягнуты Рэспубліканскім спорткамітэтам да разгортвання шашачнай працы ў рамесных вучылішчах і школах ФЗН. У першынстве рэспублікі 1941 года ( https://telegra.ph/Aposhn%D1%96-davaenny-08-01 ) Борак не гуляў.

У 1960 годзе І.Качэраў у часопісе "Шашкі" напісаў, што Борак загінуў на фронце Вялікай Айчыннай вайны.

Пасля вызвалення Беларусі ад нямецкіх захопнікаў у 1944 годзе рэспубліка пачала аднаўляцца і вяртацца да звычайнага жыцця. Сталі зноў праводзіцца шашачныя турніры. Так, у наступным годзе адбыўся чэмпіянат Мінска. У студзені 1946 года прайшло асабіста-каманднае першынство школьнікаў БССР. Восенню таго ж года ў сталіцы быў праведзены рэспубліканскі трэніровачны турнір першаразраднікаў. Спаборніцтвы адбываліся не толькі ў Мінску, але і ў іншых гарадах Беларусі.

У пачатку 1947 года было прынята рашэнне аб правядзенні першага пасляваеннага шахматна-шашачнага чэмпіянату Беларусі. З палажэння відаць, што пачатак планаваўся на 6 красавіка. Потым яго перанеслі на тыдзень наперад. У турніры мусіла згуляць па 18 шашыстаў і шахматыстаў, па 2 з якіх – гэта запрошаныя майстры спорту. Пазней ручкай выправілі на 16 і 1 адпаведна.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 252, арк. 37

З захаваўшайся перапіскі відаць, што спачатку ў чэмпіянат запрашалі чэмпіёна СССР 1945 і 1947 гадоў Ісера Купермана (у шахматыстаў – гросмайстра Сала Флора). У лісце ва Усесаюзны камітэт гарантавалася забеспячэнне іх гасцініцай, харчаваннем і ганарарам. Праўда, праз некалькі тыдняў апетыты паменелі, запрасілі ўжо ігракоў драбнейшага калібру: масквіча Аляксандра Верэтэ і шахматыста Уладаса Мікенаса з Літвы. У лісце намесніку старшыні Саўміна БССР А.Эльману рэспубліканскі спорткамітэт прасіў дазволіць аплату ім ганарара ў памеры 75-100 рублёў у дзень. Якую рэзалюцыю наклаў Эльман – невядома, але ў Мінск прыехаў толькі Мікенас. Верагодна, Верэтэ адмовіўся ў апошні момант, бо яго прозвішча паспелі надрукаваць на афішы чэмпіянату.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 252, арк. 28а

У тым жа лісце ў Саўмін прасілася аб дазволе сяліць іншагародніх удзельнікаў на прыватных кватэрах па 18-20 рублёў у суткі ў сувязі з немагчымасцю размяшчэння ў сталічных гасцініцах на гэтакі доўгі тэрмін.

Зрэшты, такіх у шашачным чэмпіянаце было толькі двое (мінчаніну Шусцяровічу Бабруйск у табліцы напісалі памылкова): гамяльчанін Мацвей Рабіновіч і бабруйчанін Натан Гарадзецкі, старэйшы брат застаўшагася пасля вайны ў Маскве і стаўшага пазней чэмпіёнам СССР Веніяміна Гарадзецкага. Хаця ў першапачатковым спісе з 16 удзельнікаў турніру іншагародніх было больш за палову. Акрамя двух вышэйзгаданых, яшчэ Машковіч (Магілёў), Валатковіч, Бялоў (абодва – Гродна), Гарэлік, Цынкін (абодва – Бабруйск), Агеенка (Гомель), Раманюк, Панасюк (абодва – Брэст). Але ўсе яны ў Мінск не прыехалі. Відаць, не камандзіравалі абласныя спорткамітэты. Такім чынам, у першым пасляваенным чэмпіянаце Беларусі прынялі ўдзел 12 чалавек – да васьмі застаўшыхся з папярэдняга спісу дадалі чатырох запасных (яны ў выніку занялі чатыры апошнія месцы).

З архіва Міхаіла Бельскага

Сядзяць: Натан Гарадзецкі, Барыс Берлінкоў, галоўны суддзя М. Штэйн, Аляксандр Ліхадзіеўскі, Дзяніс Гардзевіч, Аркадзь Ракітніцкі. Стаяць: чацвёрты злева - Ізраіль Бельскі, перадапошні – Мацвей Рабіновіч. Астатніх апазнаць пакуль не ўдалося.

З 13 удзельнікаў папярэдняга чэмпіянату Беларусі ( https://telegra.ph/Aposhn%D1%96-davaenny-08-01 ), які праходзіў вясною 1941 года, у першынстве 1947 года згулялі толькі двое: Бельскі і Гардзевіч. Старэйшым удзельнікам быў Аляксандр Карлавіч Ліхадзіеўскі, які яшчэ ў 1925 годзе прадстаўляў Беларусь у першым Усесаюзным турніры прафсаюзаў. Спектр заняткаў удзельнікаў чэмпіянату быў шырокім: ад навучэнца кансерваторыі Саламоніка да супрацоўніка Міністэрства дзяржаўнай бяспекі Рэута. Інспектар па шахматах і шашках рэспубліканскага спорткамітэта Аркадзь Ракітніцкі звёў дадзеныя ігракоў у табліцу (з памылкай у прозвішчы Ботвінкі).

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 252, арк. 40

Першынство прайшло з 15 па 29 красавіка ў лекцыйнай зале Мінскага акруговага дома афіцэраў. Галоўным суддзёй быў супрацоўнік вытворчага аддзела радыёзавода М.Штэйн, яго намеснікам – студэнт юрыдычнага інстытута М.Левін, суддзёй па шашках – С.Гольдберг. Расклад гульняў быў ненапружаным: пасля кожных пяці тураў былі дзень дагульвання адкладзеных партый і выхадны дзень. Кантроль часу ў палажэнні пазначаны не быў, і гэта не тэхнічная памылка. Гадзіннікаў у пасляваеннай Беларусі катастрафічна не хапала. Ізраіля Бельскага перад самым пачаткам чэмпіянату, з 10 па 13 красавіка, рэспубліканскі спорткамітэт нават камандзіраваў за імі ў Каўнас і Вільнюс. Невядома, колькі гадзіннікаў ён прывёз, але газета “Звязда” наракала, што на 16 удзельнікаў шахматнага чэмпіянату ёсць усяго 4 іх пары. Верагодна, гэта стала прычынай развядзення па часе гульняў шашыстаў і шахматыстаў.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 252, арк. 92

Калі не было запрашальнага білета, трапіць у турнірную залу можна было па разавым квітку. Гледачоў на турніры было шмат. У цэнтры Мінска нават усталявалі два спецыяльныя шчыты, на якіх вывешвалі табліцы.

Што тычыцца спартыўных вынікаў, то Мацвей Рабіновіч стварыў добры задзел ужо на старце: ён выйграў першыя пяць партый, прычым перамог аднаго з фаварытаў – Дзяніса Гардзевіча. На паўтара ачка адставалі Бельскі, Гардзевіч і Берлінкоў. Наступны адрэзак турніру лепш за ўсіх правёў апошні, які амаль нагнаў Рабіновіча і адставаў толькі на паўачка.

Кульмінацыя наступіла ў апошнім туры – лідары гулялі паміж сабой. Рабіновіч правёў партыю спакойна, згуляў унічыю і стаў чэмпіёнам Беларусі. Берлінкоў застаўся другім, трэцяе месца падзялілі Дзяніс Гардзевіч і Ізраіль Бельскі.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 252, арк. 37

На жаль, у папцы з дакументамі чэмпіянату бланкаў з партыямі няма. Кур’ёзна, што ў вядомай кнізе Берлінкова і Ракітніцкага “Шашечные партии белорусских мастеров” прыводзіцца нават дзве версіі вырашальнай партыі апошняга тура (№№ 163 і 366). У першай Рабіновіч гуляе белымі, у другой – чорнымі. І абедзве прайграе. Так што насамрэч ні адна з іх не гулялася ў чэмпіянаце 1947 года. У кнізе ёсць яшчэ дзве партыі гэтага першынства, але прыводзіць іх не буду, бо няма ўпэўненнасці, што яны на самой справе гуляліся ў ім.

Фота з архіва Святланы Берлінковай

За першае месца Мацвей Рабіновіч атрымаў 800 рублёў (сярэдняя месячная зарплата ў СССР была 500-600 рублёў). Грашовыя прызы былі таксама ўстаноўлены за другое месца – 500 рублёў, за трэцяе – 300, за лепшы вынік з прызёрамі – 300, за самую прыгожую партыю – 300. У шахматным чэмпіянаце прызы былі такім ж, толькі за першае месца на 200 рублёў больш.

У дакладной па выніках чэмпіянату на імя старшыні рэспубліканскага камітэта па справах фізічнай культуры і спорту Савельева галоўны суддзя Штэйн пісаў:

Турнир прошел в организационном отношении четко, никаких инцидентов не было. Ход шахматного и шашечного чемпионата регулярно освещался во всех республиканских газетах. Кроме того, в городских, областных и республиканских последних известиях по радио. Турнир вызвал большой интерес со стороны общественности Минска, о чем свидетельствовала большая посещаемость зрителей. Чемпионаты, безусловно, помогут развитию шахматно-шашечного спорта в республике.

Мацвей Рабіновіч, які працаваў журналістам на радыё, пасля першынства напісаў артыкул для “Гомельскай праўды”.

"Гомельская праўда" 1947 год № 87

Падрабязней пра Рабіновіча я пісаў раней ( https://telegra.ph/110-gado%D1%9E-z-dnya-naradzhehnnya-Matveya-Rab%D1%96nov%D1%96cha-05-13 ). Ён перамог і ў наступным чэмпіянаце БССР, а ў пачатку 1954 года загінуў у аўтамабільнай аварыі.

З удзельнікаў першынства майстрамі спорту сталі Ракітніцкі (1956), Гардзевіч (1958), Бельскі (1961) і Берлінкоў (1962). Гарадзецкі шмат гадоў вёў гурток у Бабруйскім доме піянераў і падрыхтаваў многа моцных шашыстаў. Ботвінка ў 1954 годзе ўладкаваўся настаўнікам малявання і чарчэння ў СШ № 5 Мінска, вёў гэтыя прадметы ў Аляксандра Чэхаўскога, Міхаіла Каца (ён успамінае, што Ботвінка даваў дахаты чытаць бюлетэні чэмпіянатаў СССР), Анатоля Гантварга, быў першым трэнерам Вячаслава Палянскага ў школьным гуртку. Астатнія значнага следу ў гісторыі беларускіх шашак не пакінулі.

І вішанька на торце. Фрагмент сюжэта кіначасопіса “Савецкая Беларусь”, прысвечанага чэмпіянату. Гуляюць Дзяніс Гардзевіч і Барыс Берлінкоў. Публікуецца ўпершыню (крыніца: БДАКФФД).

https://youtu.be/1KXPUMUKMSM

В начале 1960-х годов Лилия Лесина трижды выигрывала чемпионаты Беларуси по русским шашкам. В августе она с супругом Анатолием Гантваргом приезжала в Минск. Мы встретились у них дома, и Лилия Борисовна рассказала о студенческих годах, увлечении шашками и семье.

– Вы родом из Харькова, но учиться поступили в Минск.

– Мне хотелось из Харькова уехать в другой город. В Минске служил брат, он меня пригласил навестить его. Я приехала на каникулах, посмотрела, город мне понравился. И решила попробовать поступать в Минске. Попросила маму, чтобы она прислала мне аттестат и все необходимые документы. Я сразу ничего с собой не брала, приехала просто погулять. Так в 1957 году я поступила на математический факультет Белорусского государственного университета. Решила, что тот не студент, кто не пожил в общежитии, не находился в этой атмосфере. Понятно, что это совсем другая жизнь, чем если бы я осталась дома. Сначала я жила в общежитии на Бобруйской улице, потом переехала в другое – на Димитрова.

– Шашками Вы начали заниматься в Харькове?

– Нет, уже в университете. Хотя в детстве я немного играла дома с мамой и папой. Потом уже, в один из приездов домой на каникулы, папа как-то позвал меня в парикмахерскую, в которую ходил: «Донька, пойдем со мной. Там мужики играют, ты может быть сможешь у них выиграть». Там стояли шашечные столики с ящичками, и посетители играли в свободное время. Я тогда всех обыграла (улыбается).

С поездками в Харьков на каникулы связаны еще две истории. Я любила ходить в парк Шевченко, там была аллея, где собирались любители и играли в шашки. Сражались допоздна, специально занимали место под фонарем. Помню, один раз даже милиция нас разгоняла, когда слишком засиделись (улыбается). Обычно я всех обыгрывала. И один мужчина мне говорит: «Придите завтра. У меня есть знакомый молодой человек. Обязательно приходите». Назавтра сели мы с ним за доску. Помню, черными я играла «Перекресток с 3. … fe7», который мне когда-то показывал Шавель. Я проигрывала и проигрывала этому молодому человеку. Оказалось, что это был Могилянский, который играл уже очень сильно, и справиться с ним мне было сложно.

Студентка Лилия Лесина играет в парке имени Т. Г. Шевченко в Харькове

В 1961 или 1962 году на каникулах я зашла в шахматно-шашечный клуб рядом с площадью Дзержинского. А там как раз Зиновий Цирик собирался давать сеанс одновременной игры на десяти досках. Причем он сам составлял список игроков, в помещении стояло только по десять столов и стульев, а все зрители должны были находиться на значительном расстоянии. Меня включили в состав участников сеанса. Дебюты я тогда уже немного знала, но играла как-то «по бокам», без теории. И доигралась до ничьей: у Цирика дамка и две простых, а у меня дамка на большаке. До этого я сделала несколько хороших ходов, и он меня спрашивает: «Девушка, вы сами играете или вам кто-то подсказывает?» Я отвечаю: «Конечно сама». Там зрители и близко не могли подойти, все было огорожено. Но на ничью он не соглашался и пытался меня словить. И когда мы остались один на один, Цирик начал меня подгонять: «Быстрее думайте, быстрее». Но я на его уловки не попалась и сделала ничью, единственная из всех участников сеанса. Было очень смешно (улыбается). Цирик трепетно относился к своим сеансам, записывал фамилии всех противников. Любил выигрывать со стопроцентным результатом.

– Вернемся в Минск.

– В БГУ проводились соревнования на факультетах, потом среди них. Организацией занимался Геннадий Дробушевич, который учился на моем факультете на курс старше. Он увидел, что я немного умею в шашки играть, и привлек меня в команду матфака.

Сборная математического факультета БГУ. За доской Лилия Лесина

Обычно перед соревнованиями те из ребят, кто играл сильнее, тренировали остальных. Одно время вел кружок Марк Геллер, я ходила туда иногда. Получалось у меня неплохо, попала в сборную университета. Играла на первенстве ВУЗов. Также тогда проводились традиционные матчи с Ленинградом. Один год в Минске, один у них.

Шашечная жизнь в университете тогда кипела. Помню, как Геллер давал в БГУ сеанс на десяти досках вслепую. Я не играла, наблюдала со стороны. Во время одной партии соперник сказал, что Геллер сделал невозможный ход. Так Марик восстановил всю партию, и оказалось, что тот парень ошибся, не туда поставил шашку. Феноменально. Вокруг была толпа болельщиков.

Помимо университетских соревнований, я стала играть в чемпионатах Минска, республики. И потихоньку втянулась. Мне это нравилось, потому что я могла куда-то поехать.

– Первый раз Вы стали чемпионкой республики в 1960 году, потом выигрывали еще дважды – в 1962 и 1963 годах.

– Не очень хорошо помню те победы. Вспоминается только, как после одной из них в «Физкультурнике Белоруссии» вышла статья под названием «С отрывом в три очка».

"Фізкультурнік Беларусі" 1960 год № 31

Основными соперницами были Волошина (не помню ее имени), Таня Коган, Мара Раскина, Валя Ковзан. Волошина была интересная женщина, симпатичная, юристка по образованию. Она постарше нас была, курила. Коган и Раскина потом уехали в Америку. Видела и Брониславу Баскину (первая чемпионка Беларуси – В.А.), она приезжала на какие-то соревнования, невысокого роста, в очках, старенькая уже была. Помню, когда-то в Минск приезжала известная Эстеркина (призер второго чемпионата СССР в 1937 году – В.А.). Она уже в возрасте была, но играла еще неплохо.

1963 год

– Какие из союзных соревнований помнятся?

– В 1961 году я участвовала в чемпионате СССР в Таллине. Играли по швейцарке. От Беларуси еще участвовала Валентина Ковзан. Помню, что выиграла у нее в «Косяке». Ее тренером был Денис Гордевич. Чемпионкой Союза тогда стала Фрейдзон из Харькова. Играла Великовская из Киева. Ее величали «Великовская Алина – чемпионка Украины». Колоритная дама была, любила играть в карты на деньги. Мы жили в одной большой комнате, много девочек. Она пыталась с нами в карты сыграть. Вообще, тот чемпионат запомнился. Таллин – прекрасный город, атмосфера была соответствующая.

Участвовала в чемпионате «Буревестника» в Севастополе, пятое место заняла. В Таганроге играла в командном чемпионате СССР. Шавель тогда был в команде, остальных уже не помню. Я именно Макса запомнила, поскольку он там меня тренировал. Было очень интересно. Он какую-то позицию мне показывает, а я спрашиваю: «А что, если так?» И в ответ кто-то из стоящих рядом: «А тогда ты получишь слезы, а не позицию». И когда я в партии получила эти «слезы», то вместо того, чтобы думать над ходом, вспоминала, как он был прав, и почему Макс мне не рассказал, как дальше нужно было играть (улыбается).

Вильнюс, 1967 год

На соревнованиях было очень весело. Все знакомились, общались, дружили. В 1963 году родилась дочка, и я стала играть реже. Свое последнее первенство республики сыграла в 1965 году. На первенстве «Спартака» в Сумгаите (это было, кажется, в 1969 году) я выиграла у чемпионки СССР Ираиды Спасской, провела комбинацию. Мне дали приз за самую красивую партию.

Вообще, я всегда была любителем, никогда шашками профессионально не занималась.

– Расскажите о своей семье.

– Старшая дочь Виктория родилась в браке с Марком Геллером. Она тоже закончила математический факультет БГУ. Везде, где училась, делала это на отлично. До сих пор работает программистом. В Минске Вика занималась стрельбой из пистолета. Потом вышла замуж за Владимира Галябовича, тренера по стрельбе. В 1990-е годы они с двумя маленькими дочерьми переехали в Австралию. Кстати, младшая из них – наша внучка Елена Галябович – пошла по стопам родителей и тоже занимается стрельбой. Как представительница Океании она выносила олимпийский флаг на Играх в Токио.

Елена Галябович крайняя справа. Фото olympics.com.au

В 2018 году Лена участвовала в Олимпиаде в Рио-де-Жанейро. Лучший ее результат – победа на этапе Кубка мира в Южной Корее, в перестрелке с китаянкой. Но она не профессионал. Работает врачом-хирургом. Это тяжело: ночные дежурства, операции. Если едет на соревнования, то должна брать отпуск, иначе никак не отпускают. Нет возможности находиться на сборах, как у наших спортсменов. Прилетела с соревнований – и сразу на работу. Лена хочет выступить в следующем году в Париже на своей третьей Олимпиаде.

Наша младшая дочь Елена закончила университет в Нидерландах. Позже переехала в США. В прошлом году в Бостоне она выиграла музыкальный конкурс среди пианистов-непрофессионалов. У нее трое детей – два мальчика и девочка. И все внуки тоже играют на пианино.

19 апреля 1985 года. Фото ТАСС

– Анатолий Абрамович рассказывал мне, что в Минске вашим соседом по подъезду был известный поэт Рыгор Бородулин.

– Да, мы общались. Бородулин заходил к нам гости иногда. Дочке он когда-то подписал свою книгу: «Лене з пажаданнямі ўсяго добрага! Па-суседску!» Очень приятный человек, никогда не проходил мимо, чтобы не сказать доброго слова. Рыгор Иванович всегда разговаривал на белорусском языке. Причем он был не такой, как у всех, а очень красивый. Однажды мы ехали с ним в лифте, на улице начинался небольшой дождь. И он спросил: «А дзе ваш парасон?» Я ответила, что дождь совсем слабенький. А он: «Не той дождж». Это было после аварии в Чернобыле.

Еще вспоминается, как мы с Толей побывали на новоселье у Станислава Шушкевича. Нас тогда на свое новоселье пригласил Геннадий Дробушевич, они с женой Любой получили квартиру. В какой-то момент Геннадий Антонович сказал: «Идемте, там два физика скучают, отмечают новоселье вдвоем». Это было в том же доме, только в другом подъезде. Мы пошли к ним, и одним из этих физиков был Шушкевич.

– Вас не тянет сейчас поиграть в шашки?

– У нас в Нюрнберге, куда мы с Толей переехали в 2003 году, есть парк, там люди собираются поиграть. Я туда иногда хожу. Но играют они в итальянские шашки, какие-то еще. И должна вам сказать, что если где-то когда-то играют, то я никогда не пройду мимо (улыбается). Я должна постоять, посмотреть. Потом меня приглашают сыграть, и я не отказываюсь.

Фотографии из архива Лилии Лесиной.

7 красавіка спаўняецца 85 гадоў з дня нараджэння першага слонімскага майстра спорту па шашках Івана Мікалаевіча Мялешкі.

Нарадзіўся Іван Мялешка ў Слоніме. Пасля заканчэння школы паступіў у медвучылішча. Падчас вучобы ў ім, у 1957 годзе, атрымаў першы разрад. Пасля ўладкаваўся ў санэпідэмстанцыю, дзе прарабіў усё жыццё.

Шмат разоў Іван Мікалаевіч станавіўся чэмпіёнам Гродзенскай вобласці, удзельнічаў у рэспубліканскіх спаборніцтвах, уключаўся у зборную Белсавета ДСТ “Ураджай” для ўдзелу ва ўсесаюзных першынствах.

31.01.1968, Віцебск. Фота Г.Усламава (БелТА) з фондаў БДАКФФД

У канцы 1967 года сланімчанін выканаў норму майстра спорту СССР. Гэта званне яму прысвоілі 27 лютага 1968 года. Іван Мялешка стаў першым майстарам па шашках не толькі Слоніма, а і ўсёй Гродзенскай вобласці.

Адным з першых турніраў пасля прысваення майстра стаў для Івана Мялешкі паўфінал чэмпіянату Беларусі па стаклетачных шашках 1968 года, які праходзіў у сакавіку ў Віцебску. Ён заняў 4-е месца, саступіўшы толькі тром мясцовым тытулаваным майстрам спорту. У Нацыянальным архіве Рэспублікі Беларусь захоўваецца папка з матэрыяламі гэтага турніру.

НАРБ, ф. 1163, воп. 1, спр. 1398, арк. 3

Паглядзець усе 11 партый І.Мялешкі на гэтых спаборніцтвах у аплеце можна па спасылцы – https://belarus.fmjd.org/aurora/meleshko/

Слонімская раённая газета анансавала ўдзел Івана Мялешкі ў фінале чэмпіянату Беларусі, але ў ім ён па нейкіх прычынах не згуляў.

"За перамогу камунізма"

На працягу многіх гадоў Іван Мікалаевіч вёў гурткі па шашках. Падрыхтаваў трох кандыдатаў у майстры – Уладзіміра Якімовіча, Сяргея Рэбкаўца і свайго сына Сяргея, а таксама дзясяткі разраднікаў. Быў кандыдатам і яго брат Мікалай Мікалаевіч Мялешка.

Пайшоў з жыцця Іван Мялешка 22 сакавіка 2004 года. Шмат гадоў у Слоніме праводзіцца турнір па рускіх шашках, прысвечаны памяці братоў Мялешкаў і Мікалая Крата. Сімвалічна, што чарговы мемарыял пачнецца 7 красавіка, у дзень нараджэння Івана Мікалаевіча.

У жніўні я распавядаў ( https://telegra.ph/Syamyon-Borak--vyshehj-za-Kupermana-08-18 ) пра чэмпіёна СССР сярод школьнікаў і прызёра першынства Беларусі 1938 года Сёму Борака. Менавіта так, у скарочаным варыянце, пісалі яго імя ў газетах. У артыкуле я Борака называў Сямёнам, думаючы, што поўнае імя менавіта такое. Але, як паказала вывучэнне дакументаў з фонда Белдзяржуніверсітэта ў Нацыянальным архіве, звалі Борака Саламонам.

Увогуле асоба Борака была раней амаль невядома. Пра яго (пры такіх дасягненнях) чамусьці не напісалі у кнізе «Шашкі ў БССР» Ракітніцкі і Шавель. Хоць там успамінаюцца ўсе больш-менш відныя даваенныя беларускія шашысты. Адным сказам узгадвае Борака яго сучаснік Гарадзецкі ў сваёй «Рамантыцы шашак». Прыйшоў час вярнуць забытае імя.

Саламон Лейзаравіч (Лазаравіч) Борак нарадзіўся ў Мінску ў студзені 1921 года. У 1938 годзе закончыў СШ № 45.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 551, арк. 4

Працягваць адукацыю ён вырашыў у Беларускім дзяржаўным універсітэце, куды напісаў заяву на залічэнне на фізіка-матэматычны факультэт.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 551, арк. 1

Як бачым, жыў Борак тады на вуліцы Вызвалення, д.7, гэта ў двух кроках ад будынку сінагогі Зальцмана, дзе цяпер месціцца СДзЮШАР па шахматах і шашках. Да заявы ён прыклаў аўтабіяграфію, у якой падрабязна напісаў пра свае дасягненні ў шашках.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 551, арк. 2

Магчыма, Борак спадзяваўся, што як чэмпіёна СССР сярод школьнікаў яго вызваляць ад ўступных іспытаў, але здаваць іх прыйшлося.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 551, арк. 5

21 жніўня 1938 года Борак быў залічаны на першы курс фізіка-матэматычнага факультэта. Цікава, што на той жа факультэт быў прыняты яшчэ адзін мінскі шашыст – другакатэгорнік Аляксандр Шумахер. А на курс старэй за іх у групе матэматыкаў вучыўся бабруйчанін Беньямін (потым ён стаў Веніямінам) Гарадзецкі, яшчэ адзін чэмпіён Савецкага Саюза сярод школьнікаў, толькі 1936 года. Але вучылася гэтая тройка разам нядоўга. 21 студзеня 1939 года Саламон Борак піша заяву на імя дырэктара БДУ з просьбай аб пераводзе на хімічны факультэт.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 551, арк. 7

Тлумачыць ён гэта тым, што не мае ніякага інтарэсу займацца на фізмаце. Таксама Борак піша, што некалькі дзён таму памёр яго бацька. Рэзалюцыя была накладзена станоўчая, і ўжо праз чатыры дні Саламона пераводзяць на хімфак. Там ён і вучыўся да чэрвеня 1941 года. Вядома, што ў 1940/1941 навучальным годзе трэцякурснік Борак атрымліваў стыпендыю ў 100-працэнтным памеры.

Падчас вучобы ва ўніверсітэт прыходзілі лісты з просьбай вызваліць Борака ад заняткаў у сувязі з удзелам у спаборніцтвах. У канцы 1938 года яго адпусцілі на Усесаюзнае першынство ДСТ «Навука» у Маскву. У снежні 1939-га вызвалялі на 12 дзён для ўдзелу ў чэмпіянаце Беларусі.

22 чэрвеня пачался Вялікая Айчынная вайна. Трохі інфармацыі пра ўдзел у ёй Саламона Борака ёсць на сайце «Памяць народа». Ён быў прызваны ў армію ў лістападзе 1941 года, да 1942 года служыў на Крымскім фронце. У 1960 годзе ў часопісе «Шашкі» І.Качэраў напісаў, што Борак загінуў на вайне.

3 кастрычніка 75-гадовы юбілей адзначае Анатоль Гантварг. Рэгаліі Анатоля Абрамавіча можна пералічваць доўга, асноўныя з іх – 4-разовы чэмпіён свету па стаклетачных шашках (1978, 1980, 1984, 1985), міжнародны гросмайстар (1971), заслужаны майстар спорту (1985). Пераможца Кубка свету (1985), Сусветнай шашачнай алімпіяды (1986), каманднага чэмпіянату свету (1989), каманднага чэмпіянату Еўропы (1971, 1980) у складзе зборнай СССР, пераможца Сусветнай шашачнай алімпіяды (1992) і каманднага чэмпіянату Еўропы (2010) у складзе зборнай Беларусі, 4-разовы чэмпіён СССР (1969, 1973, 1977, 1981), 10-разовы чэмпіён Беларусі (1967, 1969, 1973, 1974, 1977, 1980, 1983, 1999, 2000, 2005). У 1984 і 1985 гадах займаў другое месца ў конкурсе “Дзесяць лепшых спартсменаў Беларускай ССР”, які праводзіла газета “Фізкультурнік Беларусі”. Да сёння Анатоль Гантварг уваходзіць у топ-10 сусветнага рэйтынгу па стаклетачных шашках. У гэтыя дні ён гуляе ў міжнародным турніры ў далёкім Кюрасаа – https://results.fmjd.org/tournaments/2023/f_940/
Зычым юбіляру моцнага здароўя, дабрабыту, поспеху ва ўсіх справах і доўгіх гадоў жыцця!
75 фатаграфій да 75-годдзя ( https://photos.google.com/share/AF1QipMCFfXGwYx55M_nr8LlNd9-Be4922Pr4ox4Eqz78AOOkjXA3_NkQph1Zrj6SnWMzA?key=eGFnTHROLXkzSVpXQkZ3QmlpYmMyLTBPQ0RqQVF3 )
(крыніцы: архівы А.Гантварга, І.Бельскага, В.Габрыеляна, А.Соркінай, Ал. і Ан.Шабаліных, А.Плакхіна, Беларускай федэрацыі шашак, РЦАП па шахматах і шашках, БДАКФФД, Нацыянальны архіў Нідэрландаў, salou-open.nl).
Вялікае інтэрв'ю Анатоля Гантварга да юбілею. ( https://betnews.by/anatolij-gantvarg-chempion-mira-po-zhenshhinam/ )

04.10.23 13:20
АНАТОЛИЙ ГАНТВАРГ: ЧЕМПИОН МИРА ПО ЖЕНЩИНАМ
БОЛЬШОЕ ИНТЕРВЬЮ С ЛЕГЕНДОЙ БЕЛОРУССКИХ ШАШЕК, КОТОРОМУ СЕГОДНЯ ИСПОЛНЯЕТСЯ 75.

Запускаем еще одну интересную рубрику на Bet News — "Old School". В ее рамках будут выходить интервью в формате "по душам". "Old School" — это не только про наших героев, большинство из которых персоны, умудренные опытом, но и про старую школу журналистики, где качество важнее количества кликов.
Завидуем молча: 75-й день рождения Анатолий ГАНТВАРГ встречает на прекрасном острове Кюрасао, что на юге Карибского моря. Впрочем, это дело случая — наш герой отнюдь не любитель креативного проведения годовщин и юбилеев. Просто именно на эти сроки пришелся турнир, в котором он, по-прежнему один из сильнейших шашистов планеты, играет ведущую роль.
Я мешаю ему сосредоточиться на игре, но четырехкратный чемпион мира по международным шашкам терпеливо сносит мои уточнения, и наше интервью разрастается с каждым новым звонком из Минска. И грозит ввергнуть в нешуточную депрессию молодых читателей, не привыкших к большим текстам, да и, собственно, не знающих, кто это вообще — человек с такой основательно-монолитной фамилией Гантварг.
Лучше всего на этот вопрос однажды ответил замминистра спорта СССР Вячеслав Гаврилин, представляя Анатолия Абрамовича шефу ассоциации спортивной прессы Италии. Чиновник был знаком с языками: "Анатоль — кампеоно дель мондо ди дама" (в переводе — "чемпион мира по шашкам").
Итальянец потрясенно замер, стал оглядывать советского гроссмейстера с ног до головы, обошел вокруг и печально произнес: "Я тоже люблю женщин, но никогда не слышал, что есть такой спорт и в нем есть чемпион мира!"
Следует пояснить, что во многих странах шашки называются "дамами", а Гаврилин владел иностранным языком отнюдь не идеально.
Впрочем, в его переводе была и своя правда — в 80-е практически все сменявшие друг друга чемпионки мира имели минскую прописку. А тренировал их всех близкий друг Гантварга — Михаил Кац. Да и наш герой, надо полагать, приложил руку к их успехам в качестве мощного спарринг-партнера.
Вот только ни одна из четырех чемпионок уже не живет в Беларуси. Как, собственно, и наш герой…

— Анатолий Абрамович, стоят ли шашки того, чтобы посвящать им жизнь?

— Определенно. Это ведь спорт и все, что с ним связано, и достигнутые успехи позволяют общаться с интеллектуальной элитой. С кумирами детства…
Одним из них для меня, всегда увлекавшегося футболом, был Игорь Нетто. И вот однажды, когда я уже владел титулом чемпиона мира, Гарри Каспаров позвал меня, единственного из шашистов, в Москву — на матч сборной шахматистов против сборной журналистов. Мы готовились к игре целую неделю, и все это время нашим тренером был Игорь Нетто.

— По прозвищу Гусь… В молодости он весь матч шипел на тех партнеров, которые не могли его послать.

— В то время он был уже очень спокойным. И довольным, потому что популярность Каспарова тогда превосходила все допустимые размеры.

— Как сыграли?

— Выиграли 2:1. Правда, где-то на 15-й минуте я получил травму — дернул заднюю поверхность бедра, до сих пор обидно. Из белорусов, кстати, был еще наш лучший шахматист Витя Купрейчик. Он прилично играл. Во всяком случае, у него имелась школа, чего не чувствовалось у того же Каспарова.

За журналистов бегали два хоккеиста Евгения — Майоров и Зимин, бывший торпедовец Александр Тукманов плюс Владимир Маслаченко. Они и тащили вперед пишущую братию. У нас таких мастеров не было, но в общей массе мы играли лучше. Поэтому и победили.

Еще я участвовал в матче претендентов в 1989 году. А у Каспарова был турнир в Тилбурге. Он пообещал посетить церемонию закрытия нашего матча. Потом перезвонил и сказал, что не сможет. Но попросил приехать Ботвинника. Первый советский шахматный чемпион тоже был кумиром моего детства.

И вот мы с ним просидели шесть часов! Михаил Моисеевич был железобетонным коммунистом, и мы по-разному смотрели на многое, но говорили-то не о политике. Он — живая история шахмат. Меня интересовали те люди, с которыми он соприкасался во время карьеры. Кстати, он ее сделал не только в шахматах — стал еще и доктором технических наук. В то время, в середине века, это еще можно было совмещать — эра сосредоточенных исключительно на игре профессионалов еще не пришла.

Михаил Ботвинник

А Макс Эйве, победивший в 1935 году в матче за звание чемпиона мира Александра Алехина и ставший затем президентом международной федерации шахмат? Было очень лестно, когда во время одного из турниров в Голландии Эйве подошел ко мне, 21-летнему парню, и сказал, что болеет за меня. Думаю, он не кривил душой — шашки в этой стране действительно очень популярны.

— Однако с Каспаровым, похоже, вы общались куда ближе. Он действительно гений?

— Знаете, сейчас это немного заезженное понятие, но однозначно у него высокоразвитый интеллект, который из него просто прет.

— Интересно, за кого вы болели в великом противостоянии двух К — Каспарова и Карпова…

— А как вы думаете, если однажды, когда я уже был чемпионом мира, Каспаров позвонил мне и сказал, что хочет встретиться? Мы сделали это в Москве. Обсудили нашего общего знакомого, возглавлявшего тогда управление шахмат и шашек (Николая Крогиуса. — прим. Bet News), и обнаружили, что относимся к нему и его деятельности одинаково неодобрительно.

Попутно выяснилось, что у нас во многом совпадают взгляды на жизнь. Понятно, что после этого завязались очень хорошие отношения. Конечно, я всю жизнь болел за него.

А еще я был очень хорошо знаком с Виктором Корчным.

— Главным советским шахматным злодеем по прозвищу Претендент.

— Когда мы познакомились, его так еще не называли — бегство из Союза и первый матч за звание чемпиона мира с Карповым были впереди.

Шашки с шахматами варились не в одном котле, но рядом, и все мы довольно много знали друг о друге.

В начале 1976 года я должен был играть дополнительный матч за звание чемпиона СССР. Для меня организовали сбор в "Стайках". Когда приехал и зашел в столовую, увидел Корчного. Это был огромный сюрприз, потому что от него все шарахались.

После своего проигранного претендентского матча с Карповым в декабре 1974 года Корчной дал какое-то интервью, в котором нелицеприятно выразился о сопернике. Он вообще был человеком довольно неудобным и непредсказуемым для шахматной номенклатуры. Его с одинаковой силой любили шахматные болельщики и ненавидели не только функционеры, но и, чего греха таить, многие коллеги. Последние, кстати, еще и написали коллективное письмо с осуждением гроссмейстера — не уверен, правда, что по своей инициативе.

Понятно, что вокруг Корчного сразу же образовался вакуум, никто не хотел иметь с ним дела. Однако тому надо было где-то тренироваться.

И здесь руку помощи ему протянул Витя Купрейчик. Это решение было абсолютно в его стиле, он всегда славился независимым характером. Виктор и "пробил" сбор по линии "Динамо". Другое дело, как руководство общества все это пропустило.

Мы с Корчным начали проводить много времени вместе. Гуляли, рассказывали друг другу всякие истории, и я довольно быстро сделал вывод, что он не похож ни на одного знакомого мне шахматиста высокого уровня.

Казалось, Виктор Львович не заботился о том, что о нем будут думать другие. Он давал довольно острые характеристики коллегам, по сути, нарушая все принятые правила шахматного политеса, и, кажется, сам этим фактом упивался.

В то время Корчной был необычайно популярен в стране, ибо шахматы в СССР освещались очень прилично. Все турниры, матчи претендентов растягивались по времени, поэтому шахматисты были гораздо известнее представителей многих других видов спорта, которые принимали участие только в краткосрочных чемпионатах мира или Европы. И если шахматист побеждал в поединке за титул чемпиона мира, он автоматически признавался и лучшим спортсменом СССР.

Корчного, которого в тот период не выпускали за границу, все "съедали" глазами. Его считали чуть ли не диссидентом. А он ловил от этого кайф. Кстати, тогда я спросил у него, готов ли он эмигрировать, если представится такая возможность. Он ответил, практически не размышляя: "Нет!"

Это был январь 1976-го, а в августе мне предстоял матч в Голландии.

В Москве — традиционный прием у замминистра спорта. А Корчного как раз выпустили на зарубежный турнир — туда же, в Страну тюльпанов. И он не вернулся.

Нам срочно заменили руководителя делегации, поставили полковника КГБ. Замминистра успел всем сообщить, что, по их мнению, в этом замешан Гена Сосонко — шахматист, который эмигрировал из Союза четырьмя годами ранее. А я с Геной дружил. И все об этом знали, потому что мы общались прилюдно.

И вот когда я уже играл матч в Голландии, в мой отель позвонил Гена и сказал, что Корчной хочет со мной встретиться. Я согласился. И воскресным утром направился к нему.

Все происходившее напоминало фильм "Мертвый сезон", когда разведчик идет на конспиративную встречу. Амстердам в то время был пустынным, но мне казалось, что за мной, скорее всего, будут следить. Тот самый полковник или кто-то еще.

Ведь здесь какая штука: отель совсем небольшой, и была вероятность, что во время звонка на рецепцию с просьбой соединить с моим номером рядом мог случайно оказаться руководитель делегации. И тогда все — пиши пропало…

Но как я ни оглядывался по сторонам, хвоста не видел.

Но вот интересный нюанс. В "Стайках" мы с Корчным даже бегали вместе. Он был веселый и озорной. Хотя понимал, что над ним висит дамоклов меч. В Голландии же он предстал каким-то исхудавшим, изможденным и жалким, совсем на себя не похожим. Они ведь каждый день меняли квартиру, боялись. Все-таки КГБ — серьезная организация.

Я ему сразу задал вопрос: "Как же так, Виктор Львович? Вы же сказали мне в начале года, что не собираетесь никуда уезжать".

Он ответил, что давал интервью Димитрию Белице — очень известному югославскому журналисту. А когда эмоции немного спали, он предупредил, что кое-что из интервью надо убрать. "Юг" же дал все, и Корчной понял, что если вернется, то ему хана.

А меня он позвал, чтобы передать письмо для жены. Потому что никаких других вариантов, как я понимаю, у него не имелось.

Он предложил мне прочесть письмо, и это было честно. Хотя, возможно, и неприятно. Там все касалось бытовых вопросов, где можно взять деньги и украшения. Стало ясно, что к побегу он не готовился.

Кстати, фильм "Чемпион мира" о противоборстве Карпова и Корчного я не видел. Не могу смотреть фильмы, когда главный герой еще жив или же слишком много знаешь обо всех персонажах.

Но потом я почитал комментарии. У многих вызывал интерес вопрос, почему Корчной уехал. Находились люди, которые подтверждали, что он тщательно готовился к бегству. Я даже хотел написать, что это неправда. Но не стал. Вот теперь вам рассказываю.

— Но зачем он дал прочитать письмо?

— Он должен был это сделать. Там могли оказаться нюансы запрещенного характера. Я ведь и так многим рисковал.

— Однако, став почтальоном Корчного, вы могли легко сломать собственную карьеру.

— Я подумал об этом, но уже позже. Поначалу действовал на эмоциях. Был слишком увлечен борьбой за первое место, которое, кстати, мне так и не удалось занять. И только в самолете понял: господи, что ж я делаю-то...

Незадолго до этого Марк Тайманов проиграл в матче претендентов Фишеру 0-6 и вез с собой на родину книгу Солженицына. Только за это его сделали невыездным и сняли со всех зарплат. А если бы у меня обнаружили письмо Корчного, то лучше даже и не думать, что было бы дальше.

— Тяжесть преступления Тайманова усугублялась его разгромным поражением от американского вундеркинда. А вы тогда все-таки главная молодая надежда советских шашек, от которой еще рано было требовать золотой медали.

— Но чемпионат-то мы проиграли. Победителем стал Харм Вирсма, а я занял только четвертое место. Короче, письмо я спрятал под стельку в туфле.

На нашей встрече был еще один человек. А может, даже два. Это тоже дополнительный риск. Несмотря на то, в каких отношениях мы все состояли.

— Сердце на таможне билось сильно?

— Да, мне было нехорошо. Но в то время спортсменов не проверяли. А в 1979-м решили сделать исключение из правил, и тогдашний глава управления шахмат и шашек Виктор Батуринский вызвал меня к себе и сильно отругал.

Дело в том, что я играл с Вирсмой, который подарил мне журнал со статьей о нашем матче. Тот был завернут в плотную бумагу. Четыре страницы были посвящены нам, но все остальные — фотографии обнаженных женщин. Обычная эротика.

Пограничник живо среагировал на завернутое, не обратив никакого внимания на ярко-красную обложку книги Натальи Решетовской. Видимо, подумал, что это кто-то из наших прогрессивных писателей. А ведь это были воспоминания первой жены Солженицына о своем супруге. Получается, спас меня тот журнал…

— Положим, вы могли заиметь крупные неприятности еще в Амстердаме, когда выдвинули ультиматум союзному комитету по физкультуре и спорту. Грозили отказаться от продолжения поединка, если вам по его итогам не выплатят достойные призовые.

— Знаете, в то время я, уже будучи чемпионом мира, жил в коммунальной квартире и никак не мог добиться улучшения жизненных условий. А призовые у нас фактически полностью забирали. 50 тысяч за победу — деньги по тем временам немалые. У шахматистов на кону стояли большие суммы, но я знал, что Карпов добился выплаты в размере 25%. Мои условия были аналогичными.

Но я не сам звонил в Москву, это делал руководитель делегации Павел Владимирович Пиляк — в ту пору завсектором физкультурно-массовой и спортивной работы в ЦК компартии БССР. Очень толковый руководитель, который потом, кстати, добился выделения мне хорошей квартиры. Да и вопрос с призовыми тоже был решен. В Москве к тому времени понимали, что действительно могу остановить матч.

— В современных фильмах советские спортивные руководители обычно предстают неврастениками или откровенными подлецами.

— Белорусские точно такими не были — и о Пиляке, и о Николае Тимофеевиче Заичкове могу сказать только теплые слова. Помню, когда в 1980 году стал в Мали чемпионом мира, то Владимир Федорович Мицкевич — первый зампред Совета Министров — открыл его заседание именно с этой новости.

Шашки в республике имели невероятную популярность. Когда в 1980-м в столичном Доме литератора за корону сражались Люда Сохненко и Лена Альштуль, туда почти невозможно было попасть.

А я сам в 1984 и 1985 годах дважды был вторым в десятке лучших белорусских спортсменов. Чаще всего первенствовал Игорь Железовский — один из тех самых удивительных людей, знакомство с которыми мне подарил спорт.

Я обожал его с первых дней, как только узнал. Просто чудесный парень, открытый и честный. После смерти Владимира Рыженкова все думали, что Игорь станет министром спорта. Но он уже тогда критически высказывался о многом, а таких как раз не очень-то двигают вперед.

Когда увидел сообщение о смерти Железовского, испытал настоящий шок и не мог прийти в себя несколько дней. Ну как так? Ведь такой здоровый человек был. И молодой совсем…

С Игорем мы познакомились в "Раубичах", а с Малофеевым — в "Стайках". В 1986 году сборная готовилась в Новогорске к чемпионату мира, я — к шашечной Олимпиаде. И я часто приходил на тренировки к футболистам — с разрешения Эдуарда Васильевича.

Но вдруг в один день все поменялось. Сборную возглавил Лобановский, а из большого количества минских динамовцев он оставил в составе только Сергея Алейникова — кстати, моего любимого футболиста.

На следующий день я все так же прихожу к полю, сажусь на скамейку — и ловлю на себе взгляд Лобановского. Он явно хочет узнать, что за посторонний у него на тренировке. Но спросить не решается — обычный человек попасть сюда не может.

Назавтра картина повторяется, разве что приезжает Николай Русак — мой земляк и зампред министра спорта СССР. Его брат возглавлял белорусскую федерацию шашек, и, понятно, мы были хорошо знакомы.

Первым делом Николай Иванович идет ко мне, мы приветствуем друг друга, и только потом он направляется к Лобановскому.

На следующий день Валерий Васильевич смотрит уже другим взглядом, и я понимаю, что он меня опасается. Черт знает, зачем этот человек, к которому очень уважительно относится Русак, каждый день торчит на его тренировках. Но ведь зачем-то ему это все нужно?

— Действительно.

— А я всегда фанател от футбола. Было очень интересно, как тренирует Лобановский. Помню, что меня поразила физическая форма киевлян — они буквально летали по полю. Несколько московских спартаковцев на их фоне казались людьми, которые только что вышли из отпуска — при том что те тоже были на пике своих функциональных возможностей.

— Все-таки хорошо быть шахматистом топ-уровня, которого все знают в лицо. Даже Лобановский не прогонит.

— Это, положим, не факт. Хотя я всегда завидовал организации шахматных турниров. У них это получалось на порядок лучше, чем у нас. Более камерная обстановка. Люди в зрительном зале мало что понимают в происходящем, но торжественность процесса делает игроков полубогами.

Шашки имеют много разновидностей, что не есть хорошо. Видел, как в немецком парке играют в итальянские, в Коста-Рике — в испанские, в Штатах и Англии — в чекерс. А так называемые русские шашки на самом деле популярны только в республиках бывшего Союза. Кстати, это единственная игра, в которой можно бить назад.

Когда в Минске проходила Олимпиада-80, меня попросили дать сеанс одновременной игры. Если это не Голландия, то обычно играю на 64 клетках.

Сидит немец. Он ходит, и я бью его шашку назад. Тот смотрит на меня изумленным взглядом, и я понимаю — что-то не так. Тут же подает голос поляк: "Вы играете не по правилам!"

Вообще сеансы и встречи с болельщиками всегда полны неожиданностей и способны поставить тебя в неловкое положение.

В том же 1980-м на чемпионате мира в Мали я каждое утро делал пробежку. Определив для себя режим, следовал ему и к середине турнира опережал ближайшего преследователя на 3 очка.

И тогда руководителю делегации звонит наш посол и говорит, что в окрестностях столицы страны Бамако появился тигр-людоед, который уже успел кого-то загрызть. "Поэтому Гантварг должен перестать бегать".

Я не спал всю ночь. С одной стороны, поймал победный темп и не хотел что-либо нарушать в своем режиме. С другой — если хищник съест, то как бы вместе с очками.

Я решил бежать, и все закончилось очень хорошо.

После возвращения в Минск меня пригласили в молодежный международный центр "Юность" и попросили рассказать о чемпионате. Ну, я и закончил свое повествование этой историей.

Вдруг поднимается рука темнокожего человека, который с неприятной интонацией заявляет: "В Мали никакие тигры не водятся. Вы все наврали!" Самое же неприятное было в том, что по лицам в аудитории я понял, что поверили ему, а не мне — вроде бы серьезному человеку, который зачем-то придумывает фантастические истории.

В 1979 году играю матч за звание чемпиона мира против Вирсмы. В то время послом СССР в Королевстве Нидерландов был Василий Толстиков — любимец Никиты Хрущева, бывший первый секретарь Ленинградского обкома партии.

На церемонии открытия анонсируют партию в шашки между ним и принцем Клаусом — мужем тогдашней принцессы Нидерландов Беатрис.

Мы приехали в Голландию заранее. И как-то в моем гостиничном номере раздается звонок посла: "Все местные органы печати сообщают, что Вирсма приезжает к принцу и готовит его к партии. Ты тоже должен помочь". Отвечаю: "Василий Сергеевич, вы умеете играть в обычные шашки?" — "Да". — "Тогда ходите так же, как и в русских шашках, а если получите совсем плохую позицию, я дам вам сигнал, и тогда предлагайте ничью. Уверен, он согласится, так как Клаус из Германии, а там другие правила".

И вот настает день открытия матча. Послу и принцу вручают хорошие подарки, а затем приглашают сыграть. Принц взялся за дело горячо и почти перед каждым ходом советуется с Вирсмой. Толстикову это не нравится: "Как так, он ему все время подсказывает, а ты молчишь?" Я его успокаиваю: "Играйте, все будет хорошо!"

Тем временем тучи сгустились, и положение Толстикова стало критическим. Он смотрит на меня исподлобья. Говорю: "Все, Василий Сергеевич, предлагайте ничью".

Посол, надо отдать ему должное, делает это элегантно. Спрашивает у принца: "Нам призы уже дали?" — "Да". — "Ну так чего мы друг друга мучаем? Предлагаю ничью!" Клаус улыбается и, конечно, соглашается. Счастливы были оба.

— Призовых вам на жизнь хватало?

— Да, но с шахматами, конечно, нельзя было сравнить.

— Читал, что Александр Дыбман, ставший после вас чемпионом мира, одно время работал санитаром.

— Саша — это отдельная история. Когда он впервые приехал в Калининград на чемпионат Вооруженных сил в 13-летнем возрасте, на просьбу об интервью ответил так: "Только за деньги!" А потом стал к ним абсолютно равнодушен.

Когда пошел работать в ленинградскую больницу, то отказался из-за этого от стипендии члена сборной. А она была, как вы понимаете, значительно больше, чем 90 рублей, которые он получал как медбрат.

Помню, отправились на чемпионат мира 1986 года в Голландию. Все советские командированные ехали на Запад с пустыми чемоданами, Дыбман же тащил с собой несколько рюкзаков, набитых учебниками.

У таможенников округлялись глаза, когда они доставали оттуда учение Маркса и Энгельса. Потом они понимающе улыбались и начинали трясти именно эти книжки, мол, знаем, нас не проведешь. Но удивлялись еще больше, когда ничего не находили.

Такая же реакция была и у голландских журналистов при виде Дыбмана, углубленного в чтение классиков марксизма-ленинизма перед началом игры.

Он был очень популярен, суперталантлив и, кстати, тот чемпионат выиграл в блестящем стиле. Но какие-то отклонения от обычного человека у него, конечно, имелись. Есть в нем что-то фишеровское. Но поведение разное: тот агрессивный, а этот безобидный.

— Трагически сложилась судьба у трехкратного чемпиона мира Андриса Андрейко, ушедшего из жизни в 33 года.

— Тоже невероятный талант. Он умудрялся побеждать в конце 60-х — начале 70-х, когда в СССР практически не было никакой шашечной литературы. Все печаталось только в Голландии.

Андрис Андрейко

У Андриса имелся только один минус — ему категорически нельзя было пить, он просто терял контроль над собой. Его убили в собственной квартире, но детали этого преступления, довольно подробно описанные в "Википедии", до сих пор покрыты мраком. По моим сведениям, все было не так, но за их подлинность я тоже ручаться не могу.

— Кстати, вы тоже приезжали на турниры с пустыми чемоданами?

— Так все делали. У меня почему-то никак не срасталось с Бразилией. Чемпионат мира 1982 года. Приезжаем на сборы в Москву, и накануне нам сообщают, что властью там завладела хунта, которая, понятно, относится к Советскому Союзу самым негативным образом.

Мы готовились на сборе в доме отдыха ЦК партии. С нами должны были ехать два тренера. Они обычно набирали два чемодана еды, чтобы побольше сэкономить на суточных. Один из Архангельска, другой из Риги. Надо заглушить горе, а у них водка, икра, рыба — все, что надо.

Нас восемь человек. Общими усилиями мы съедаем эти два чемодана и разъезжаемся. А тем временем президент Международной федерации развил деятельность и потребовал у хунты, чтобы советским дали визы — какой же чемпионат без них? И отложил начало турнира на неделю.

Мы опять едем в Москву. Опять у этой пары два чемодана. И вдруг умирает Брежнев — как раз в тот день, когда должны выдать визы, не работала ни одна организация. И опять — чемоданы на стол…

Хотя накануне мы получили очень хорошее наставление от замминистра Ивонина. Ну все, говорит, молодец ваш президент федерации, теперь вы им там покажете… Обычно еще напутствие дают по стране, куда едем. Ивонин призадумался: "Что вам про Бразилию сказать? Там, говорят, напряженная криминальная обстановка. Воруют по-черному. Так что старайтесь вещи без присмотра не оставлять".

А у нас одним из тех самых тренеров был Володя Вигман — вдобавок еще и замечательный журналист. Перед этим он купил очень дорогой импортный диктофон типа "репортер". Володя шепчет мне: "Да уж, за "репортером" там надо будет присматривать!"

А он, заходя в кабинет Ивонина, оставил свой аппарат в приемной. Выходим — нет "репортера"! Начали искать — никаких следов, словно растворился в воздухе…

— Советские люди — это вам не бразильцы какие-нибудь, умеют удивлять.

— Это да. Помню, играем в Амстердаме, и туда с гастролями приезжает отечественный цирк. Договорились встретиться в один из вечеров. Выпивка у нас была своя, а еду купили в местном маркете.

Так цирковые нам поразились: "Вы что, братцы, валюту на еду потратили? Да вы хоть знаете, сколько нашим тиграм да львам мяса полагается?" Теперь уже пришла наша очередь удивляться, мы о таком варианте экономии суточных даже и не догадывались.

— М-да, было время… Сейчас все не то. Взять хотя бы наших белорусских чемпионок — все как одна живут за рубежом.

— Ну, у меня-то белорусский паспорт остался. А девушки действительно вышли замуж и разъехались. У Люды Сохненко все хорошо получилось. Она уже здесь была хорошим врачом, занималась психиатрией. И это помогло ей выиграть матч у Альштуль. Лена, думаю, была сильнее, но победила Люда.

— Кто ж не помнит доктора Владимира Зухаря, который помогал Карпову бороться с Корчным.

— Когда я играл матч против Вирсмы, эта история широко обсуждалась. А начальник управления шахмат и шашек Крогиус был доктором психологических наук. Я зашел к нему проконсультироваться. И он сказал, что все это ерунда, а Зухаря включили в состав делегации, только чтобы воздействовать претенденту на нервы. Я, кстати, разделяю это мнение.

Однажды сам пригласил такого специалиста. И он сказал: "Когда надо, начну пускать лучи". Ну, хорошо. Я успешно играл, после 6 партий вел 4-2, а потом в дело вмешался мой медиум: "Все, начинаю пускать!" В общем, я проиграл 4-6.

Когда тот узнал о результате, начал сокрушаться: "Ой, я не в ту сторону их запустил!" Думаю, он просто хотел побывать в зарубежной поездке. Хотя мне и тогда было понятно, что все это не работает.

— А вам потом приходилось общаться с Корчным?

— Я приехал к Каспарову на турнир в Тилбург в 1989-м. Корчной в нем играл и вечером, когда я ужинал с Сосонко в ресторане, думаю, видел меня. Но не подошел. И я не стал этого делать.

— Но почему?

— Видите ли, тогда у него все снова было хорошо, он опять стал популярным, энергичным и остроумным. Зачем встречаться с человеком, который видел тебя в совсем другом состоянии духа, кому нужны эти воспоминания? А может, это моя фантазия, и он меня, изрядно полысевшего, просто не узнал.

— Говорят, Корчной потом так и не встретился с женой и сыном, которых через несколько лет все-таки выпустили из Союза. Жил с другой женщиной.

— Не думаю, что его стоит осуждать за это. Отношения мужчины и женщины — это всегда сугубо индивидуальная тема, касающаяся их двоих. Но ему, считаю, повезло. Петра Лееверик — очень сильная личность, прошедшая сталинские лагеря. Она оказалась рядом в самый нужный для Корчного период и здорово его поддержала. Думаю, он был с ней счастлив.

Виктор Корчной и Петра Лееверик

— Давайте продолжим о белорусских женщинах-чемпионках.

— С Людой Сохненко виделся лет пять назад, она живет в Голландии. Но с шашками закончила, перешла на бридж, выступает в национальном чемпионате за клуб.

Лена Альштуль живет в Германии. Она замужем за Вадимом Вирным, с которым я играю за один клуб. Часто ездит с ним на турниры.

Зоя Садовская, вышедшая замуж и ставшая Голубевой, насколько знаю, очень довольна жизнью в Риге. Она самая титулованная шашистка планеты, 16-кратная чемпионка мира. Но сейчас уже не играет, увлеклась тренерской работой, и это у нее тоже получается очень хорошо.

Оля Камышлеева стала чемпионкой мира уже в Голландии, куда переехала из Минска, тоже выйдя замуж. Надо еще добавить, что тренером наших прекрасных дам был мой друг Михаил Кац, который сейчас также живет за рубежом — в Нью-Йорке.

— Все уехали… Где именно вы живете в Германии?

— В Нюрнберге. Сам не знаю, как получилось, вопросом занималась жена. Но вообще это болезненная тема. Когда приезжаю домой и попадаю в район автозавода, где вырос, у меня крылья вырастают. Минск прекрасен, и я его обожаю.

Уехали мы не за деньгами, а за стабильностью. А ее здесь хоть отбавляй. Да и ездить отсюда на турниры и матчи чемпионата Нидерландов, конечно, значительно проще.

— Говорят, у вас просто замечательная внучка Елена Галябович.

— На открытии Игр 2021 года, когда пандемия была главным бичом олимпийского движения, МОК решил, что олимпийский флаг на сей раз понесут спортсмены, связанные с медициной. Таковых оказалось немного. А Лена уже работала хирургом в Австралии и защищала честь этой страны в стрельбе из пистолета.

Все это держалось в невероятном секрете. Мы тоже до последней минуты не знали, что внучка таким образом войдет в историю олимпийского движения.

Обычно флаг несут самые выдающиеся спортсмены. Но для непрофессионала у Лены совсем неплохие результаты — 11-е место на Играх в Токио и победа на этапе Кубка мира.

Она работает в частной клинике и, когда надо ехать на соревнования, берет отпуск за свой счет. Ваши австралийские коллеги много пишут о ней. Что-то в стиле "твердая рука Елены одинаково помогает ей и в стрельбе, и в хирургии".

— Стрельба хороша тем, что заниматься этим видом можно и до пенсии. Как, впрочем, и шашками.

— То, что сейчас, сильно отличается от того, что было раньше. Хотя я и теперь шестой в мире. При очень большом желании мог бы попробовать побороться за чемпионский титул. Другое дело, что желания такого уже нет. Да и возможностей тоже — белорусы, как известно, отстранены от чемпионатов мира и Европы.

Вдобавок нужно учесть, что стоклеточные шашки ничуть не легче шахмат, а где-то и сложнее. В шахматах часто сидят и думают над первым ходом. Выбирают вариант, и он работает на 25-30 ходов вперед.

У нас же доска шире. Поэтому шашки плохо поддаются теории. Да и компьютеры у нас не играют такой определяющей роли, как в шахматах. Поэтому приходится много работать на доске.

— Удовольствие от игры получаете?

— Когда побеждаю сильного игрока, что случается регулярно. Но все равно это не то удовольствие.

У Эйнштейна, дружившего с Ласкером, как-то спросили: "Почему не любите шахматы?" Он ответил, что это подавление одного интеллекта другим и ему это не нравится.

В молодости было желание подавить соперника. Ты все время чувствовал себя как на войне. А сейчас другое. Нет того энтузиазма.

— В 75, наверное, он у любого угасает.

— Матчи за звание чемпиона в шахматах и шашках все же самые тяжелые. Считайте, 20 дней нужно находиться на пике физических, психологических и эмоциональных возможностей. Плюс отсутствие нормального сна, потому что надо анализировать партии.

Я и так уже самый старый среди действующих шашистов. Раньше долго играли Геллер, Тайманов, Смыслов. Но сейчас они уже не смогли бы — слишком большую роль в шахматах играют компьютеры.

В 2006 году шашечная Олимпиада проходила в Сенегале, и я поехал туда, посчитав, что получу эмоции, сопоставимые с теми, что были в 1984 году, когда я выиграл там титул чемпиона мира.

1984 год. Анатолия Гантварга встречают на вокзале после победы на чемпионате мира

Даже жить мы должны были в том же отеле, что и 22 года назад.

И вот я туда приехал. Отель, конечно, уже немного поизносился. Но я понял, что второй раз в одну реку не войдешь. Не поймал той волны, которая была тогда. И начал считать дни до отъезда, потому что на меня обрушились воспоминания о всей тяжести борьбы на том чемпионате мира.

Прошло еще почти столько же лет, а я все еще играю в турнирах и за свой голландский клуб, даю мастер-классы, помогаю по видеосвязи Виктории Мотричко, которая возглавляет мировой рейтинг.

— Старая школа — как сказали бы раньше, "олд скул" — как говорят теперь. Интересно, что подумает молодой человек, прочитавший наше интервью.

— Когда рассказываю о чем-то важном для меня внукам, то думаю: может, это все им вообще неинтересно? Они ведь живут в компьютере, а там совсем другая жизнь. Наверное, наша беседа вызовет куда больший интерес у людей, которые жили в одно время со мной.

— Они живут похожей жизнью.

— Ну, тогда поймут, что человек с сахарным диабетом просто обязан делать прогулки. И зарядку тоже — надо держать себя в форме. Иногда моя зарядка растягивается до трех часов, особенно если рядом оказывается море.

Еще я плохо сплю, и это определяет мой день. Поэтому днем обязательно должен отдохнуть. Другое дело, что нет такого интереса, как раньше, познавать мир.

Признаюсь: этот день рождения с удовольствием встретил бы в Минске — с теми мальчишками, с которыми гонял мяч на родной улице со странным названием Могилевское шоссе.

Не поверите, но я до сих пор помню подробности самых удачных матчей нашей команды против других дворов. Жаль только, что из тех футболистов немногие остались в живых…

Фото: личный архив Анатолий Гантварга, "СБ. Беларусь сегодня", Sputnik / Migdal

Пра ўраджэнца Бабруйска Веніяміна Гарадзецкага, аднаго з першых савецкіх гросмайстраў па шашках, я пісаў двойчы – у артыкулах пра яго яркую перамогу ( https://telegra.ph/Peramoga-Garadzeckaga-nad-Sokavym-07-21 ) над чэмпіёнам СССР Васілём Сокавым у 1939 годзе і пра апошні перадваенны чэмпіянат Беларусі ( https://telegra.ph/Aposhn%D1%96-davaenny-08-01 ), дзе Гарадзецкі падзяліў 1-5 месцы. Планую вярнуцца да беларускага адрэзка яго спартыўнай кар’еры ў красавіку наступнага года, калі будзе адзначацца 105-я гадавіна з дня нараджэння Веніяміна Барысавіча.

У гэтым жа артыкуле сабраў невядомую раней інфармацыю, знойдзеную ў Нацыянальным архіве Рэспублікі Беларусь, пра вучобу Гарадзецкага ў Беларускім дзяржаўным універсітэце ў 1937-1941 гадах – яго заявы, перапіска з універсітэтам і іншыя дакументы. Магчыма, не ўсе з іх прадстаўляюць вялікую цікавасць, але вырашыў апублікаваць усё, што знойдзена. Адзначу таксама, што Веніямінам Барысавічам Гарадзецкі стаў ужо пасля Вялікай Айчыннай вайны, а ў гады вучобы ў БДУ ён быў Беньямінам Беркавічам. Маскоўскі майстар Сяргей Гарбачоў успамінае, што прычынай змены Гарадзецкі называў сугучнасць імя Беньямін з бабелеўскім бандытам Беняй Крыкам. У тэксце я буду ўжываць звыклыя нам імя і імя па бацьку.

Заяву на залічэнне ў Беларускі дзяржаўны ўніверсітэт Веніямін Гарадзецкі напісаў 12 ліпеня 1937 года.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 688, арк. 1

Да яе ён прыклаў атэстат аб заканчэнні школы ў Бабруйску і аўтабіяграфію, дзе напісаў з якімі нягодамі сутыкнулася сям'я ў 1920 годзе. Таксама Гарадзецкі падрабязна распавёў пра свае поспехі ў шашках. Мяркую, што на фота вышэй на лацкане пінжака прымацаваны знак чэмпіёна СССР сярод школьнікаў 1936 года.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 688, арк. 6

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 688, арк. 2-3

Дзякуючы выдатным адзнакам у атэстаце бабруйчаніна вызвалілі ад уступных іспытаў. 27 жніўня 1937 года ён быў залічаны на першы курс фізіка-матэматычнага факультэта ў групу матэматыкаў.

НАРБ, ф. 205, воп. 1, спр. 694, арк. 138

Пасля першага курса Гарадзецкі напісаў даволі рэзкую заяву на прадастаўленне інтэрната. У выпадку адмовы збіраўся прадоўжыць навучанне ў Маскве. У адказе яму паабяцалі прадаставіць месца ў інтэрнаце на Маскоўскай ці Школьнай вуліцах.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 688, арк. 8

Веніямін Барысавіч у кнізе «Рамантыка шашак» успамінаў, што паўтара года пражыў у адным пакоі з Уладзімірам Шахнаўцом і Вітольдам Ждановічам. Першы з іх стаў пісьменнікам і перакладчыкам, заслужаным работнікам культуры Беларусі, другі – выкладчыкам у сваёй альма-матэр.

У канцы 1938 года Гарадзецкі згуляў за студэнцкае спартыўнае таварыства «Навука» на Усесаюзным першынстве прафсаюзаў. Па вяртанні ў Мінск захварэў. У заяве на імя рэктара папрасіў выдаць 300 рублёў на ўзмоцненае харчаванне. У дапамозе было адмоўлена ў сувязі з адсутнасцю сродкаў.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 688, арк. 9

У маі 1939 года Гарадзецкі зноў паскардзіўся на здароўе і папрасіў адпусціць яго на паўтара тыдня дахаты ў Бабруйск.

НАРБ, ф. 205, воп. 4, спр. 688, арк. 10

І апошняя захаваўшаяся заява Гарадзецкага. У студзені 1941 года на чацвёртым курсе ён тлумачыць, што не паспеў своечасова здаць усе іспыты з-за частых хвароб і дрэннага стану здароўя бацькі, і просіць вызваліць яго ад платы за навучанне за другую палову 1940/1941 акадэмічнага года. Хадайніцтва было задаволена.

НАРБ, ф. 205, воп. 1, спр. 745, арк. 44

Як бачым, падчас вучобы ў БДУ Гарадзецкі часта хварэў, меў парок сэрца і рэўматызм. Але гэта не перашкодзіла яму пражыць 95 гадоў.

Праз пяць месяцаў пачалася Вялікая Айчынная вайна, у час якой Веніямін Гарадзецкі працаваў у абарончай прамысловасці ў Сярэдняй Азіі. Вучобу ён закончыў у 1946 годзе ўжо ў Маскоўскім дзяржаўным універсітэце.

На адну загадку ў гісторыі беларускіх шашак стала меней. Высветлілася, хто такі В.А.Касперскі – прызёр першых чэмпіянатаў Мінска (1922) ( https://telegra.ph/100-gado%D1%9E-tamu-pacha%D1%9Esya-pershy-chehmp%D1%96yanat-M%D1%96nska-pa-shashkah-12-15 ) і Беларусі (1925) па рускіх шашках. У ранейшых публікацыях я пісаў, што ён, верагодна, брат вядомага шахматыста Антона Антонавіча Касперскага. Гэта версія базіравалася на ўспамінах А.Герцыка (іх прыводзіць у адным са сваіх артыкулаў даследчык гісторыі беларускіх шахмат Вольф Рубінчык) пра дарэвалюцыйнае шахматнае жыццё Мінска, дзе ён піша пра братоў Касперскіх. Тым больш, у 1920-я гады В.Касперскі часта прымаў удзел у сеансах адначасовай гульні Антона Касперскага па шахматах і рабіў нічыі, а бывала і перамагаў. Сярод удзельнікаў мінскіх турніраў і сеансаў тых часоў быў яшчэ адзін Касперскі – І. Кім ён прыходзіўся меркаваным братам А. і В.Касперскім? А можа проста быў аднафамільцам?

Як аказалася, тыя браты-шахматысты, пра якіх пісаў Герцык, – гэта Антон і Ігнат. А В.А.Касперскі – не брат Антона Касперскага, а яго сын Вадзім.

Разабрацца дапамагла генеолаг Алена Кароўчанка, якая даслала інфармацыю пра сям’ю Касперскіх і падказала, як звязацца з праўнукам Антона Касперскага Вадзімам. Ён прыслаў новыя звесткі і цікавыя фатаграфіі. Падзяліліся ўспамінамі дачка і сын Вадзіма Касперскага Тамара і Леанід. Вялікі ім усім дзякуй за дапамогу ў падрыхтоўцы матэрыялу. У першай яго частцы – пра сям’ю Касперскіх.

Антон Антонавіч Касперскі нарадзіўся ў 1885 годзе ў Ігумене (цяпер Чэрвень). У 1907 годзе ажаніўся з Марыяй Эдуардаўнай Шмідт (нар. 1881) з балтыйскіх немцаў. У шлюбе нарадзілася двое дзяцей – Вадзім (1907) і Ніна (1912). У 1916 годзе Марыя Эдуардаўна памерла, і праз нейкі час Антон Касперскі пабраўся шлюбам другі раз. Але маладая жонка, імя якой не захавалася, хутка захварэла і памерла. Пазней ён ажаніўся ў трэці раз – з Верай Іванаўнай Шымко (нар. 1887). У 1924 годзе ў іх нарадзіўся сын Барыс. Антон Антонавіч усё жыццё працаваў бухгалтарам у Мінску. Вядома, што ў сярэдзіне 1920-х гадоў жыў па вуліцы Малая Татарская, 29. Памёр Антон Касперскі ў 50 гадоў – 18 (па іншых звестках 8-га) студзеня 1936 года. Трэцяя жонка пайшла з жыцця ў 1947 годзе.

Антон Касперскі з дзецьмі Нінай і Вадзімам

Пра Ігната Антонавіча Касперскага было вядома, што ён памёр у 40 гадоў і пахаваны на Кальварыйскіх могілках Мінска. Больш інфармацыі пра яго ўдалося знайсці ў асабістай справе ў фондзе Беларускага дзяржаўнага ўніверсітэта ў Нацыянальным архіве. Ігнат Касперскі нарадзіўся 6 жніўня 1889, таксама ў Ігумене. Па заканчэнні ў 1907 годзе вучобы ў Ігуменскім гарадскім вучылішчы паступупіў на службу на Лібава-Роменскую чыгунку. На розных пасадах шматлікіх чыгунак (у асноўным на тэрыторыі РСФСР) служыў да канца 1920 года. У ліпені 1921 года быў прыняты на працу ў нядаўна адкрыты Белдзяржуніверсітэт сакратаром праўлення. У той час быў жанаты на Марыі (26 год), яны мелі дзяцей Ніну (5 год) і Алега (3 гады). Праз месяц пасля ўладкавання на працу ў БДУ Ігната, заяву аб прадастаўленні пасады па арганізацыі бухгалтэрыі ва ўніверсітэце піша і Антон. 22 жніўня ён быў прыняты загадчыкам рахункава-фінансавага аддзела.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 3577

Працаваў у БДУ, відаць, Антон Антонавіч нядоўга, бо іншых дакументаў у асабістай справе няма. Працягнуў працу ён у сістэме спажыўкааперацыі.

У спажыўкааперацыі працаваў і яго сын Вадзім. Ён быў тавараведам па культтаварах. Вадзім Касперскі нарадзіўся 27 кастрычніка 1907 года. У 1929 годзе ажаніўся з Янінай Паўловіч (нар. 1908). Гэта дачка Альберта Францавіча Паўловіча – паэта-гумарыста, драматурга, перакладчыка, мастака. Ён таксама захапляўся гульнёй у шашкі і шахматы, нават друкаваў задачы. Верагодна, на гэтай глебе Паўловіч і сыйшоўся з Касперскімі. З Ігнатам яны ў адзін час працавалі на Лібава-Роменскай чыгунцы і наведвалі чайную Ліпкінда, дзе збіраліся аматары шашак. Цікава, што, як і Антон Касперскі, Альберт Паўловіч быў бухгалтарам і працаваў у БДУ загадчыкам фінансавага аддзела, толькі на некалькі гадоў пазней.

У Вадзіма і Яніны было трое дзяцей: Тамара (1932), Анатоль (1935) і Леанід (1948). Анатоль памёр у 2004 годзе.

Успаміны Леаніда Вадзімавіча Касперскага.

Леанід і Вадзім Касперскія

О жизни семьи знаю в основном по рассказам родителей. Также сохранились документы папы (автобиография, характеристика, справки), по которым можно восстановить какие-то детали.

Папа родился в 1907 году. Окончил семилетнюю школу и общеобразовательные курсы. Работал счетоводом, затем товароведом по культтоварам при Минской областной базе потребкооперации. В 1929 году женился на Янине Павлович. Вскоре у них родились дочь Тамара и сын Анатолий. До войны семья жила на ул.Госпитальной (сейчас Фрунзе) недалеко от Круглой площади (сейчас это площадь Победы).

22 июня 1941 года в 6 часов утра папа был вызван на работу. Он был общественным начальником противовоздушной обороны. Когда вернулся домой с базы, то после бомбежки немцев дом сгорел, как и соседние. Осталось только пепелище. В чем ушли из дома, в том и остались.

Во время оккупации папа был направлен биржей труда работать на ту же базу. В 1943 году в Минске был арестован и вывезен в лагерь Гайдевальбург под Кенигсбергом, где работал грузчиком на бетонном заводе. Мама с двумя детьми осталась в Минске. Однажды на улице был хапун, их тоже схватили. Мама немного рассказывала про это. Летом 1944 года посадили их в товарняки и повезли. Говорили, что на работу в Германию. Но когда приехали, вокруг слышалась только французская речь. Так они оказались во Франции. Про людей этой страны у мамы остались хорошие воспоминания. Она там подружилась с француженками. Остались даже фотографии, они хранятся в семейном альбоме у сестры Тамары. Снимки подписаны француженками на память маме. Они сильно помогали тогда, делились последним: кусочком хлеба, одеждой детям, всем чем надо. Прекрасные люди были. Мама с ними общалась свободно. В детстве у нее была гувернантка-француженка. Она учила детей музыке и французскому языку. И мама довольно свободно читала на нем. Хорошо знала еще польский язык. После окончания войны из Франции добиралась с двумя детьми домой в Минск, как могла. Я вообще не представляю, как мама проделала такой путь.

А папу после освобождения как бывшего военнопленного отправили в Куйбышев, а потом в Моршанск в проверочно-фильтрационный лагерь (ПФЛ). После прохождения проверки был направлен в управление ПФЛ № 0322 в Коломну, которое проводило строительство газопровода. Там с декабря 1945 года по март 1947 года работал инспектором отдела снабжения. В июле 1946 года туда на жительство разрешили приехать маме с двумя детьми. Так спустя три года воссоединилась семья. В 1947 году папу направили в Киев на строительство газопровода Дашава – Киев. Потом работал бухгалтером в леспромхозе в селе Кодра (Макаровский район, Киевская область). Позже семья переехала в соседнее село Забуянье. Там в 1948 году родился я. После этого снова переезжали по работе папы. Сначала в 1950 году в Корюковку (Житомирская область), потом в г.Долина (Ивано-Франковская область). В 1956 или 1957 году мы переехали в Дрогобыч, тогда он был областным центром, сейчас это Львовская область. Там папа работал главным бухгалтером в строительном управлении. В 1960 году переехали в Новый Роздол, это километров 60 от Дрогобыча. Тогда это был молодой городской поселок, там был построен горно-химический комбинат. Он был одним из крупнейших в Европе, там добывали серу открытым способом. В строительном управлении «Роздолхимстрой» папа работал главным бухгалтером до выхода на пенсию. На ней он еще немного поработал в Ходорове на комбинате «Троянда» заместителем начальника группы емкости. Умер папа 3 января 1973 года в Новом Роздоле, где и похоронен. Мама прожила там еще больше 20 лет. Похоронена рядом с папой. В Новом Роздоле осталась жить моя сестра Тамара, ей уже за 90 лет.

Когда я ходил в начальную школу, папа мне показал азы шашек, правила игры. Еще был такой случай. Водили меня в парикмахерскую. А там работники в шашки резались постоянно. И один был очень сильный у них. Я смотрю раз такое дело: «Папа сыграй, папа сыграй». Он не хотел. В парикмахерской услышали наш разговор. Спросили: «А вы что, играете?» Я говорю: «Да, он хорошо играет». В итоге уговорили папу сыграть. Побил он их всех.

Мама рассказывала, что до войны папа два раза занимал призовые места во Всесоюзных соревнованиях профсоюзов по своему обществу. Они проходили в Москве. В качестве приза папа привозил фотоаппарат «Лейка», очень престижный по тем временам. Сам он ничего про шашки не рассказывал.

Также папа был радиолюбителем. В свое время сделал ламповый радиоприемник. Вешал динамик на яблоню, и вся улица слушала.

Мама – дочь Альберта Францевича Павловича. Он писал стихи, пьесы, также переводил с польского и украинского языков. У мамы хранилась пьеса «Снапок», сейчас она должна быть у Тамары, моей сестры. Также у нас была напечатанная на машинке книжка его стихов. Экземпляров было несколько: у мамы один хранился, у ее брата, который уже умер. Сейчас эта книга тоже должна быть у моей сестры. Еще дедушка рисовал картины и вышивал. У моих родителей был вышитый им большой ковер, висел возле кровати. Дома у Альберта Францевича собирались молодые Якуб Колас, Янка Купала, Максим Богданович, читали стихи. Моя мама – тогда еще маленькая девочка – была любимицей Купалы. Он даже написал посвященное ей стихотворение. Оно называется «Для Янінкі».

Для Янінкі, для цёзкі,
Шлю паклон шчыры з вёскі:
Жычу весела расці, ўсе навукі перайсці,
І шчасліва, і ахвотна,
Ды без сумнасці маркотнай
Песні пець
І ляцець
Па-над борам
К сонцу, к зорам,
З вольнай думкай па-над гаем,
Па-над нашым бедным краем...

*
Для Янінкі, для цёзкі,
Шлю паклон шчыры з вёскі:
Жычу, после ўсіх навук без прынукі і дакук,
Жыці з мужам, а багатым,
Каб была век доля святам,
Добра жыць
І любіць
Дружку дружка,
Як пяюшка –
Птушка птушку, што век звонка
Славіць нашую старонку
І са мною для цёзкі
Шле паклон шчыры з вёскі!..
[1911]

Фота з энцыклапедыі «Янка Купала»

Сам я учился в Белорусском политехническом институте. После его окончания в 1972 году работал инженером-конструктором в Орше. В 1973 году, после смерти отца, вернулся к маме в Новый Роздол, там работал на горно-химическом комбинате. А в 1976 году переехал в Белоруссию. Живу в Полоцке. У меня есть дочь Алёна и сын Вадим, которого назвали в честь моего папы.

Про дедушку Антона Антоновича помню только, что рассказывали, как он иногда играл в шахматы – отворачивался от доски и диктовал ходы. Я тогда еще поразился, как так можно играть. В автобиографии папа писал, что Антон Антонович был выходцем из крестьян села Пальчик Червенского (раньше Игуменского) района, служил на железной дороге и в различных учреждениях. Был заместителем главного бухгалтера в Белкоопсоюзе и инспектором по шахматам и шашкам в Комитете по физической культуре и спорту БССР. Похоронен Антон Антонович на Военном кладбище в Минске. Когда заходишь через центральный вход, есть маленькая церквушка. И справа от нее, метрах в шести, была могила дедушки – с памятником, табличкой, оградой. Когда учился в Минске, я приходил туда неодкратно. А потом, лет через десять, когда я приехал туда в следующий раз, могилу уже не нашел. Все памятники в этом месте снесли, а землю выложили плиткой. Я зашел в эту церквушку, нашел служителя. Он сказал, что не было никаких опознавательных знаков, надписей, поэтому все снесли. А ведь все было. Был очень зол на них.

А пазней пра сям’ю расказала Тамара Вадзімаўна Касперская-Назаранка, якая, нягледзячы на свой узрост, многія падзеі памятае, як быццам яны адбыліся ўчора. Самае цікавае з двухгадзіннай размовы – вашай увазе.

Тамара Касперская-Назаранка

Мы жили в Минске по улице Фрунзе, 33. Сначала это была Госпитальная, 25, а после смерти Фрунзе улицу переименовали. Изменился и номер дома. Мы снимали комнату площадью 32 метра у супругов Комар. Степан Степанович работал главбухом в Политехническом институте, и до войны, и после. Елена Михайловна тоже работала бухгалтером. Они жили в своей половине дома, кухня была общая. Это были люди чудеснейшие, очень хорошие. Они маме в шутку говорили: «Яночка, отдайте нам Тамару. Вы себе еще родите, вы молодая» (улыбается). Потом я у них год жила, когда поступила в институт в Минске.

До войны я окончила два класса. В первый пошла в 14-ю школу, она была белорусской. Потом я перешла в русскую школу, которая только открылась. По-моему, это была 23-я школа. Очень жалею, что во время войны сгорели две мои похвальные грамоты, они стояли в комнате на комоде. Такая память была бы сейчас о том времени.

Мама немного работала секретарем-машинисткой. Папа работал в Белкоопсоюзе, был старшим товароведом. Контора располагалась около Русского театра и тюрьмы на Володарского. Папа все время ездил в командировки – в Москву, Киев, Ленинград. Там он заказывал игрушки, спортивные и радиотовары, которые потом доставляли в Минск и распределяли по магазинам. Я помню, как однажды папе разрешили взять домой на пару дней игрушечную железную дорогу. Там он работал все время до войны.

Папа хорошо играл в шашки. Участвовал в соревнованиях в Минске, ездил куда-то за пределы республики. И меня в детстве научил играть. Папа и в шахматы играл, но любил шашки. Шахматистом был дедушка Антон Антонович. Но папа играл только до войны. После нее если только со мной сядет дома поиграть.

Хорошо помню своих дедушек. Альберт Францевич был поэтом-сатириком, художником. У нас в комнате висел ковер его работы, он сгорел вместе с домом, когда началась война. Другой дедушка Антон Антонович на руках меня носил, высокий был. У меня фотокарточка была, где мы в саду на улице Фрунзе. Он меня держал на руках, мне было годика два. Рядом сидел Альберт Францевич, также мои родители и хозяева дома, где мы жили.

Антон Антонович был женат три раза. Первая жена Мария Эдуардовна родила ему двух детей и умерла. Потом он женился на молодой красивой девушке, не помню, как ее звали. Но и она заболела и умерла. В браке с третьей женой Верой Ивановной родился еще один сын.

Антон Касперскі з другой жонкай

Когда Антон Антонович умер он в январе 1936 года, папа не смог поехать на кладбище, у него было тяжелое воспаление легких. Так катафалк с телом дедушки заехал к нам на улицу Фрунзе, чтобы мы могли проститься. Похоронили Антона Антоновича на Военном кладбище. Могила была справа от входа, недалеко от церкви. Мы с мамой приходили на кладбище каждый раз, когда приезжали в Минск. Как-то пропала табличка с памятника, мама заказала новую. А в один их приездов мы приходим, а могилы уже нет.

Я вспоминаю довоенное время как неплохое. Хотя иногда было страшно. Сразу за нашим домом стоял еще один, двухэтажный. В этом доме жило какое-то начальство – то ли военное, то ли политическое. В 1937-38 годах по утрам слышалось: «Из этого дома несколько человек арестовали». Я хорошо это помню. И никто не знал, где они и что они.

13.10.1940. Анатоль, Вадзім, Яніна і Тамара Касперскія. За імі на сцяне той самы дыван працы Альберта Паўловіча

22 июня в шесть часов утра нам в окно постучали – вызвали папу на работу. Потом мама пошла в соседний двор на Омский переулок, там по радио Молотов, кажется, обратился к советскому народу. Папу с работы отпустили на третий день войны. Они находились на базе Белкоопсоюза, которая была тогда в районе нынешнего Института культуры. Сидели на первом этаже, а на второй упала бомба. И мы начали собираться из Минска, куда-то же надо было уходить. Пошли в сторону Москвы. Но город уже был окружен и выйти у нас не получилось.

Минск несколько дней горел. Помню, днем город был весь черный от дыма, а ночью красное зарево. Сгорел и наш дом на Фрунзе. Мы перешли жить к папиной мачехе Вере Ивановне, которая с сыном Борисом жила на Малой Татарской улице. Помню, папа начал немного меня учить немецкому языку, т.к. было понятно, что вот-вот придут немцы. В мечети, которая была рядом на Большой Татарской, тогда был склад продовольствия. Туда все ходили, брали что только можно. И мама пошла, что-то оттуда принесла. Но прожили мы там считаные дни. Как-то раз ночью мы услышали какой-то треск. Помню его, как будто это вчера было. Сначала мы подумали, что это дождь. Но оказалось, что это горит наш дом. Выбежали мы на татарские огороды. Мама меня оставила смотреть брата Толика, а сама побежала обратно. Успела вынести из огня мешок с мукой, потом мы на этой муке жили. Всего тогда сгорело 10 или 12 домов. Папы с нами не было, его перед этим арестовали немцы. Но позже маме удалось на бывшей папиной работе найти документы, что он беспартийный, и таких потом немцы отпустили.

Так мы сгорели во второй раз. Перебрались жить в дом на Большой Татарской улице, там стояли кровати, видно, общежитие раньше было. Но и там мы долго не пробыли, т.к. этот участок улицы включили в состав гетто. Мама пошла искать евреев, с которыми можно было бы поменяться жильем. И нашла маленький домик на Сторожовке, который чуть не разваливался. Помню, крыша у него было подперта бревном, которое стояло в середине комнаты. Но ничего, как-то жили. Я ходила в школу, она стояла на улице, которая вела от Оперного театра к пивзаводу. Там закончила третий и четвертый классы. Сохранился даже табель с оценками. У меня были все пятерки и только одна четверка за какую-то четверть, не помню уже по какому предмету.

В церкви на Сторожовке во время войны мама меня и брата крестила второй раз. Сразу после рождения нас уже крестили в костеле. Но документов не осталось. А во время войны пошел слух, что немцы будут забирать в гетто тех детей, у кого нет подтверждения крещения. Мама пошла к батюшке и спросила, можно ли нас второй раз покрестить. Он был человек понятливый, и разрешил. До сих пор у меня хранится справка из церкви о втором крещении. Берегу ее как реликвию.

В 1943 году немцы снова арестовали папу. На этот раз его вывезли в лагерь под Кенигсбергом. Но тогда мы этого не знали. А потом и нас схватили – маму, брата и меня. Маме сказали: «Вы едете добровольно к вашему мужу». Как это добровольно? Но так говорили. Нас с другими людьми привезли в Варшаву, где-то месяц там были. А потом отправили во Францию и поместили в трудовой лагерь. Мы с мамой ездили на работу, брат оставался в лагере. Шли пешком 2 километра до железнодорожной станции, потом 18 километров ехали поездом на завод. Мама там была как своя, в детстве она учила французский язык. Была фотография с двумя или тремя француженками, с которыми она общалась, дружила. Вообще люди там были хорошие. Скажут мне сложить что-то, я сделаю. Потом разбросают и показывают, чтобы я снова складывала. На случай если проверка придет, и было видно, что я работаю. Потом мама пошла к начальнику лагеря и сказала, что не будет меня больше отпускать на этот завод. Но нашли мне работу и в лагере. Там рядом были сады, я таких в жизни не видела. Мы с другими детьми собирали яблоки, груши, сливы. Дедушка-француз, хозяин сада, разрешал нам есть фрукты на месте, сколько мы хотим. Потом нас вывезли под Берлин. По-моему, это место называлось Мелроза. Я там брала маленьких девочек, которые не умели ни читать, ни писать, и учила их грамоте. Однажды в комнату, где мы занимались, зашел начальник лагеря. Я стою перед девочками как учительница. Посмотрел, что у нас огрызки карандашей, бумаги вообще не было. Позвал меня, привел к себе в кабинет и дал тетрадки с карандашами. Столько радости было у нас с девочками. Человечный начальник попался.

Потом нашелся папа. Я уже не помню, какими судьбами ему удалось нас разыскать. Мы на поезде поехали к нему в лагерь Гайдевальбург под Кенигсбергом. Мы там побыли пару месяцев, и начали наступать наши. Мужчины из лагеря начали копать окопы. Когда наши уже совсем близко подошли, то мы спрятались в этих окопах и чем-то накрылись. Так нас освободили. Нам сразу дали лошадей, подводы, и несколько дней мы ехали по Германии. Там папу и других мужчин забрали власовцы. А мы кое-как добрались до Минска.

Вернулись в тот домик на Сторожевской улице. С нами в одном дворе жила семья дяди Бориса, папиного брата. Тяжело было в Минске после войны. Нужно было восстанавливать документы, которые сгорели в 1941 году. Возраст детей определяли по внешнему виду. А мы худые, малые были после войны. Так мне записали 1933 год рождения, хотя родилась я 12 января 1932 года. На один год омолодили и брата Толика.

Мама устроилась на работу на обувную фабрику. Директор фабрики был очень доволен: «Наконец-то у меня появилась машинистка, которая грамотно печатает». Но через месяц приехала какая-то комиссия и распорядилась маму уволить, т.к. она была на оккупированной территории, была в Германии, и ей нельзя доверять печатать секретные документы. А какие там секреты могли быть на обувной фабрике, которая тогда делала валенки?

Как-то в 1945 году мы шли с мамой и братом Толиком возле Красного костела. И вдруг какая-то женщина подходит к маме и спрашивает: «Янинка, это ты?» Оказалось, что это была тетя Владя – жена Янки Купалы. А когда-то на улице Республиканской дома у моего дедушки Альберта Францевича Павловича собирались молодые Янка Купала, Якуб Колас, Тишка Гартный и другие. Дедушка был старше их, как вожаком был. Бабушка готовила ужин, они беседовали на свои темы. Мама моя была тогда еще девочкой. Бабушка рассказывала, как на их с дедушкой серебряную свадьбу в 1923 году Купала с женой подарили две серебряные рюмки.

Янка Купала з жонкай Уладзіславай Станкевіч. 1916 год

Так вот, когда тетя Владя нас встретила, то сильно обрадовалась и пригласила к себе в гости. Мы с мамой через какое-то время навестили ее. Тетя Владя жила через улицу от Красного костела, у нее была своя квартира. Она нас угощала, тогда это казалось роскошью – война только закончилась, все еще по карточкам было. Зашла речь про Янку Купалу, и я сказала, что знаю его стихотворение. Мы учили его в школе при немцах. Тетя Владя попросила прочитать. Я начала рассказывать, а у нее слезы на глазах. Тогда я не понимала, почему. Еще раз я случайно встретилась с тетей Владей уже в 1950-х годах, во время учебы в Минске. Была выставка Купалы в музее. Она была там и узнала меня. Мы долго сидели, говорили. Она расспрашивала про маму, бабушку, дедушку.

После войны мамины родители жили на Урале. Дедушку сослали туда за то, что писал на белорусской мове. Они нам выслали деньги, чтобы мы переехали к ним. Мама устроилась на работу, я пошла в пятый класс. Потом мы поехали к папе в Коломну, где он тогда работал по снабжению. Через какое-то время папа сказал: «Беларусь мы знаем, в России я тоже уже много, где был. Так что поедем в Украину». И мы переехали в село Кодра Киевской области. Там я начала учить украинский язык. Помню, в первом диктанте сделала 53 ошибки. Учительница мне дала «Молодую гвардию» на украинском языке, я ее читала каждый вечер маме, соседкам. Так выучила язык. Оттуда мы переехали на Черниговщину, а потом в Западную Украину.

Когда пришло время поступать в институт, то я, конечно, поехала в родной Минск. Про другой город даже не думала. По приезду остановилась у дяди Коли. Он до войны закончил Политехнический институт, был то ли ленинским, то ли сталинским стипендиатом. Константинов его фамилия. Позже стал проректором института, а тогда преподавал математику. Он посадил меня перед собой и говорит: «Буду сейчас тебя экзаменовать». И начал гонять меня по математике. Я все задания решила, на все билеты ответила. Дядя Коля сказал: «Ты же математику знаешь. Иди к нам в Политехнический». Но я хотела быть учительницей. Так он меня и не уговорил. Я поступила в лингвистический институт. После окончания один год по распределению отработала в школе в Логойском районе и вернулась к родителям. Всю жизнь проработала учительницей немецкого языка. Жалею, что не осталась в Минске. Тем более, дядя Коля звал на работу в Политехнический институт, обещал помочь с жильем. Минск – это самый лучший город на Земле!

У другой частцы матэрыялу распавяду, які след у гісторыі беларускіх шашак пакінулі Антон і Вадзім Касперскія, а таксама Альберт Паўловіч.

3 лістапада спаўняецца 70 гадоў з пачатку першага Усебеларускага турніру па стаклетачных шашках. Успомнім, як ён праходзіў, і хто перамог.

Стаклетачныя шашкі ў Савецкім Саюзе пачалі развівацца ў сярэдзіне 1930-х гадоў. У Маскве, Харкаве, Ленінградзе і іншых гарадах арганізоўваліся гурткі па іх вывучэнню, праводзіліся матчы і турніры. Пра БССР такой інфармацыі пакуль не знойдзена. Таксама невядома, ці гулялі ў стаклетачныя шашкі ў Заходняй Беларусі, якая з сакавіка 1921 года да верасня 1939 года ўваходзіла ў склад Польшчы.

Пасля Вялікай Айчыннай вайны да развіцця стаклетачных шашак вярнуліся толькі ў 1953 годзе, у канцы якога прайшоў Усесаюзны трэніровачны турнір. Адборачнымі да яго сталі спаборніцтвы, якія адбыліся ў беларускай, латвійскай, расійскай, узбекскай і ўкраінскай рэспубліках.

Першы Усебеларускі турнір па стаклетачных шашках прайшоў з 3 па 19 лістапада ў Мінску ў малой зале спартыўнага клуба ДСТ «Іскра». Згодна з палажэннем да ўдзелу персанальна дапускаліся кандыдаты ў майстры спорту і пераможцы адборачных турніраў гарадоў, у якіх было не менш за чатыры першаразраднікі – Мінска, Гомеля, Магілёва і Бабруйска. Праўда, прадстаўнік апошняга на спаборніцтвы не прыехаў. Турнір сабраў 11 удзельнікаў. Гомель прадстаўляў Марат Бейлін, Магілёў – Барыс Красніцкі. Ленінградзец Сяргей Маншын, які тады служыў у Беларусі, выступаў за Баранавічы. Астатнія ўдзельнікі былі мінчанамі: чэмпіёны Беларусі па рускіх шашках розных гадоў Барыс Берлінкоў ( https://telegra.ph/110-gado%D1%9E-tamu-naradz%D1%96%D1%9Esya-Ber-Barys-Berl%D1%96nko%D1%9E-12-24 ), Дзяніс Гардзевіч ( https://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1723 ) і Аркадзь Ракітніцкі, ( http://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1448 ) прызёры рэспубліканскіх першынстваў Ізраіль Бельскі ( https://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1711 ) і Сямён Рудэрман, ( https://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1718 ) маладыя першаразраднікі Іван Сцяпанаў, ( https://belarus.fmjd.org/modules/news/article.php?storyid=1608 ) Іосіф Райхлін і Давід Бержэц ( https://telegra.ph/Kak-Davidu-Berzhecu-pervyj-razryad-prisvaivali-08-14 ). Апошняга ўключылі з трэцяга тура замест гамяльчаніна Матвея Рабіновіча ( https://telegra.ph/110-gado%D1%9E-z-dnya-naradzhehnnya-Matveya-Rab%D1%96nov%D1%96cha-05-13 ), які па нейкай прычыне не змог прыехаць. Не гуляў Макс Шавель ( https://telegra.ph/90-gado%D1%9E-z-dnya-naradzhennya-Maksa-SHavelya-06-04 ), які толькі 30 кастрычніка вярнуўся з паўфінала першынства СССР па рускіх шашках.

У Нацыянальным архіве захаваліся партыі турніру. На жаль, не ўсе з іх можна разабраць з-за памылак у запісе. Пакідала жадаць лепшага і якасць гульні – шмат простых камбінацый, грубых праглядаў, недакладнасцяў у эндшпілі. Але гэта было нядзіўна для дэбютнага па гэтым відзе шашак турніру ці не для ўсіх яго ўдзельнікаў. Верагодна, паўплываў і нязвыкла жорсткі кантроль часу – адна гадзіна на кожныя 25 хадоў. У рускіх шашках гадзіна давалася на 15 хадоў. Галоўным суддзёй быў Абрам Сагаловіч.

«Фізкультурнік Беларусі» 1953 год № 93

Турнір прайшоў у цікавай барацьбе: ніводзін з удзельнікаў не абышоўся без паражэнняў, пастаянна мяняліся лідары. Так, на экватары турніру наперадзе ішлі Ракітніцкі, Маншын і Бельскі, але на фінішы двое апошніх не трапілі нават у пяцёрку лепшых. Перад апошнім турам лідзіраваў Ракітніцкі – 6 ачкоў, за ім ішлі Рудэрман, Сцяпанаў і Гардзевіч – па 5,5 ачкоў. Але ў заключным туры Ракітніцкі ў адзін ход прайграў шашку Берлінкову, які ў далейшым, нягледзячы на не вельмі дакладную гульню, давёў партыю да перамогі.

У гэтай пазіцыі Ракітніцкі пайшоў 1. 31-26?? Невытлумачальная памылка, якая вырашыла лёс першага месца.

Рудэрман у напружанай партыі перамог Гардзевіча, які памыліўся ў цэйтноце. Выйграў і Сцяпанаў. Такім чынам, першае месца падзялілі першакурснік Беларускага лесатэхнічнага інстытута 18-гадовы Сямён Рудэрман і студэнт пятага курса Беларускага дзяржаўнага ўніверсітэта 21-гадовы Іван Сцяпанаў.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 567, арк. 187

Што цікава, Рудэрман быў адзіным удзельнікам турніру, хто запісваў партыі пры дапамозе натацыі для рускіх шашак. Вось, напрыклад, бланк яго партыі са Сцяпанавым.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 567, арк. 249

Як пісаў вышэй, камбінацый у турніры было шмат, але ў асноўным у 1-2 хады. Сустракаліся і больш складаныя.

Сцяпанаў – Маншын, 2 тур. Ход чорных.

1. … 13-18 2. 22:13 9:29 3. 33:35 26-31х

Красніцкі – Маншын, 4 тур. Ход чорных

1. … 17-21! 2. 26:28 18-22! 3. 27:18 12:32 4. 38:27 19-23 5. 29:18 24-30х

Бержэц – Гардзевіч, 8 тур. Ход белых.

1. 27-21! 16:36 2. 28-22 17:37 3. 42:31 36:27 4. 38-32 27:29 5. 34:05. Гардзевіч адразу злавіў дамку і без шашкі зрабіў нічыю.

У далейшым абодва пераможцы зрабілі добрую навуковую кар’еру. Іван Сцяпанаў стаў прафесарам Віцебскага дзяржаўнага тэхналагічнага ўніверсітэта, доўгі час быў загадчыкам кафедры філасофіі. Сямён Рудэрман доктарам тэхнічных навук стаў у 1973 годзе, прафесарам Уфімскага дзяржаўнага авіяцыйнага тэхнічнага ўніверсітэта – у 1976-м. Памёр ён зусім нядаўна – 25 жніўня 2023 года. Што тычыцца Сцяпанава, то ў 2017 годзе ён быў яшчэ жывы. На жаль, больш звестак пра яго знайсці не ўдалося.

Сямён Рудэрман і Іван Сцяпанаў

У дакладной па выніках турніру галоўны суддзя Сагаловіч асобна адзначыў неэтычныя паводзіны Сцяпанава і прапанаваў не пасылаць яго на Усесаюзныя спаборніцтвы. Дарэчы, якраз 3 лістапада, у дзень пачатку Усебеларускага турніру па стаклетачных шашках, рэспубліканскім спорткамітэтам на Сцяпанава была накладзена ўмоўная дыскваліфікацыя тэрмінам на адзін год за тое, што ён без усялякіх прычын пасля сёмага тура пакінуў фінал першынства Беларусі па рускіх шашках, які праходзіў у верасні 1953 года.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 567, арк. 186

Але, нягледзячы на дыскваліфікацыю і меркаванне Сагаловіча, ва Усесаюзным трэніровачным турніры прыняў удзел усё ж Сцяпанаў. Хаця Уладзімір Шыцік у «Фізкультурніку Беларусі» пісаў, што ў Маскву паездзе Рудэрман. Што стала прычынай яго адмовы, невядома. Магчыма, тое, што Усесаюзны турнір пачынаўся ўжо 23 лістапада. Перамог у ім харкаўчанін Зіновій Цырык. Іван Сцяпанаў стаў толькі 14-м з 16 удзельнікаў.

Ці лічыць Усебеларускі турнір 1953 года першым чэмпіянатам Беларусі па стаклетачных шашках? Мяркую, што не, як не лічацца першымі чэмпіянатамі Усесаюзны і ўкраінскі трэніровачныя турніры 1953 года. Ды і сам Іван Сцяпанаў у зацемцы пра першынство БССР 1954 года ў «Фізкультурніку Беларусі» менавіта яго называў першым.

У другой частцы матэрыялу – пра тое, які след у гісторыі беларускіх шашак пакінулі Вадзім і Антон Касперскія, а таксама іх сваяк Альберт Паўловіч. З першай часткай, дзе распавядалася пра сям’ю Касперскіх, можна азнаёміцца тут ( https://telegra.ph/Kaspersk%D1%96ya-syamya-10-18 ).

Вадзім Касперскі

На момант пачатку чэмпіянату Мінска ( https://telegra.ph/100-gado%D1%9E-tamu-pacha%D1%9Esya-pershy-chehmp%D1%96yanat-M%D1%96nska-pa-shashkah-12-15 ) ў снежні 1922 года – першага афіцыйнага турніру па шашках на тэрыторыі Беларусі – Вадзіму Касперскаму было ўсяго 15 гадоў. Перавага братоў Круталевічаў у турніры, які працягваўся чатыры месяцы, была відавочнай, а вось за трэцяе месца разгарнулася барацьба. І яе выйграў юны Касперскі, стаўшы бронзавым прызёрам.

Удала згуляў ён і ў першым чэмпіянаце Беларусі, які прайшоў летам 1925 года. Перамог будучы майстар і шматразовы чэмпіён рэспублікі Ілля Гардон, Вадзім Касперскі падзяліў другое месца з Г.Прэсманам. Як потым аказалася, гэты поспех так і застаўся для яго самым значным у шашках. Ён працягваў гуляць у пяршынствах Мінска і БССР, але прызёрам больш не станавіўся.

Добрых вынікаў дасягаў В.Касперскі ў папулярных тады прафсаюзных спаборніцтвах. У гарадскіх турнірах ён разам з бацькам гуляў за каманду саюза саўгандальслужачых, адну з мацнейшых у Мінску. Цікава, што ў гарадскіх міжгаліновых спаборніцтвах 1928 года за каманду саюза работнікаў зямлі і лесу супраць іх гуляў брат Антона Касперскага Ігнат.

Антон і Вадзім Касперскія

У другой палове 1930-х гадоў Вадзім Касперскі некалькі разоў перамагаў ва Усесаюзных турнірах саюза работнікаў спажыўкааперацыі, што дазволіла яму прыняць удзел у паўфіналах першынства прафсаюзаў СССР, якія збіралі мацнейшых савецкіх шашыстаў. Выйсці ў фінал, праўда, ні разу не ўдалося.

В.Касперскі любіў гуляць па перапісцы. Разам з Аляксандрам Круталевічам яны сталі ўдзельнікамі першага турніру Усесаюзнай шахматна-шашачнай секцыі, які пачаўся 20 сакавіка 1925 года пры 10 удзельніках. Па нейкай прычыне Вадзім Касперскі выбыў з турніру, хоць меў на той момант у актыве нічыі з А.Круталевічам і будучым пераможцам А.Кулічыхіным. В.Касперскі быў адным з лідараў зборнай рэспублікі ў матчы па перапісцы БССР – РСФСР – УССР на 75 дошках, які пачаўся ў жніўні 1930 года. Працягваў гуляць ён і ў завочных турнірах, які арганізоўваў часопіс «64». У 1933 годзе В.Касперскі паўдзельнічаў у першым у Савецкім Саюзе тэлеграфным матчы Мінск – Харкаў на 10 дошках.

На дадзены момант у розных крыніцах удалося знайсці пяць поўных партый Вадзіма Касперскага і адзін фрагмент. Прывяду некалькі з іх.

В.Касперскі – І.Гардон (1925 год, чэмпіянат-турнір клуба «Прафінтэрн»)

1. cd4 ba5 2. dc5 db4 3. ac5 fg5 4. bc3 gh4 5. cb4 ac3 6. db4 gf6 7. ab2 hg7 8. ba3 hg5 9. cb2 gh6 10. gf4 cd6 11. ba5 db4 12. ac3 fe5 13. fd6 ec5 14. cb4 dc7 15. bd6 ce5 16. ef4 eg3 17. hf4 ge3 18. fd4

18. … fe7 19. gh2 bc7 20. ab4 hg5 21. hg3 hf2 22. eg3 cd6 23. ba3 ef6 24. bc5 db4 25. ac5 gh6 26. gf4 fg5 27. fh6 hg3 28. hg7 gf2 29. cd6 ab6 30. de7 ba5 31. ef8 fe1 32. gh8 ef2 33. de5 і чорныя здаліся.

Канчатак партыі В.Касперскі – Іохес (май 1926 года, першынство Мінска)

У гэтай пазіцыі белыя згулялі няўдала. Замест 1. hg5! і 2. ab8 з перамогай, яны пахадзілі 1. ab8?? і пасля 1. … fg5! прайгралі.

В.Касперскі – Берман (чэрвень 1928 года, першынство Мінска)

1. cb4 fe5 2. ef4 gf6 3. de3 fg5 4. gh4 eg3 5. hf6 eg5 6. ff6 dc5 7. bd6 cg7 8. bc3 gf6 9. cd4 fe7 10. ab2 ed6 11. bc3 ba5 12. ef2 ab6 13. ef4 hg7 14. fe3 fg5

У горшай пазіцыі белыя ставяць пастку. 15. ab4 gf6 16. cd2 ba7 17. fe5! df4 18. gf2 de7 19. fg3 gh4 20. gg7 hf8 21. de5 ef6 22. eg7 fh6 23. ed4 hg5 24. de3 з выйгрышам.

Як успамінаюць дзеці Вадзіма Касперскага, пасля Вялікай Айчыннай вайны ў спаборніцтвах ён ужо не гуляў.

Антон Касперскі

Антон Касперскі ў першую чаргу вядомы як моцны шахматыст: неаднаразовы чэмпіён Мінска, прызер пяршынстваў Беларусі, удзельнік двух чэмпіянатаў СССР. Але любіў ён і шашкі. У сваіх шахматных аддзелах А.Касперскі рэгулярна даваў шашачныя навіны. А калі Аляксандр Круталевіч не змог весці шашачны аддзел у «Савецкай Беларусі», то ў снежні 1926 года замяніў яго. Веніямін Гарадзецкі пісаў, што Антон Касперскі быў рэдактарам першай беларускай кнігі па шашках ( https://telegra.ph/Pershaya-belaruskaya-kn%D1%96ga-pa-shashkah-09-06 ) – «Курс канцоў партый рускай шашачнай гульні» Якава Гордзіна, якая выйшла ў 1932 годзе.

Антон Антонавіч часта праводзіў сеансы адначасовай гульні па шашках у рабочых клубах і садзе «Прафінтэрн». Для тых часоў гуляў ён няблага. Напрыклад, быў другім запасным зборнай Мінска на матч на 10 дошках супраць маскоўскай каманды саюза саўгандальслужачых у снежні 1926 года. То бок, тады А.Касперскі лічыўся 12-м нумарам зусім неслабой каманды сталіцы на чале з братамі Круталевічамі і Гардонамі, Барысам Міроціным. Дарэчы, на апошнюю дошку быў заяўлены сын Вадзім. Захавалася нават адна, не вельмі ўдалая, шашачная партыя Антона Касперскага супраць прызёра першага чэмпіянату Беларусі Г.Прэсмана ў студзені 1925 года.

«Фізкультурнік» 1926 год № 9

Таксама А.Касперскі з моманту заснавання беларускай шахматна-шашачнай секцыі ў 1924 годзе ўваходзіў у яе кіраўніцтва. Прадстаўляў секцыю на з’ездах і пасяджэннях прэзідыума Усесаюзнай секцыі. Карыстаўся вялікім аўтарытэтам у шашыстаў і шахматыстаў. Раптоўна памёр Антон Антонавіч 18 студзеня 1936 года. Вялікі некралог аўтарства былога старшыні рэспубліканскай шахматна-шашачнай секцыі Р.Шукевіча-Траццякова выйшаў у газеце «64».

«64. Шахматна-шашачная газета» 1936 год № 5

Альберт Паўловіч

У 1929 годзе Вадзім Касперскі ажаніўся з Янінай Паўловіч. Яе бацька Альберт Францавіч быў паэтам-гумарыстам, драматургам, перакладчыкам, мастаком. Старэйшая дачка Тамара ўспамінала, што бацька «вельмі захапляўся гульнёй у шашкі і шахматы, шмат гадоў нават друкаваў у часопісах і газетах шахматныя і шашачныя задачы».

Вікіпедыя

З братам Антона Касперскага Ігнатам яны ў адзін час працавалі на Лібава-Роменскай чыгунцы, дзе, як піша Аркадзь Ракітніцкі, «у майстэрнях, дэпо, участках адбываліся шашачныя баталіі». Альберта Паўловіча і Ігната Касперскага згадвае ён і сярод наведвальнікаў чайной Ліпкінда, якая ў дарэвалюцыйныя часы была месцам шашачных сустрэч.

З апублікаваных шашачных задач Паўловіча, пра якія пісала яго дачка, пакуль удалося знайсці дзве – у адным з лютаўскіх нумароў газеты «Савецкая Беларусь» 1927 года. «Пасадзіць простую» тады азначала яе заперці.

«Савецкая Беларусь» 1927 год № 48

Што цікава, рэдактар аддзела Антон Касперскі, акрамя задач Альберта Паўловіча, прывёў партыю свайго сына Вадзіма, які праз два гады з дачкой Паўловіча пабраўся шлюбам. Атрымалася прароча.

Фатаграфіі прадастаўлены Вадзімам Касперскім-малодшым.

15 лістапада спаўняецца 85 гадоў з дня нараджэння Аляксандра Андрэевіча Шабаліна (15.11.1938 – 24.12.2013) – шматгадовага старшыні Беларускай федэрацыі шашак, міжнароднага арбітра, шашачнага кампазітара, а таксама заслужанага дзеяча культуры Рэспублікі Беларусь (2000), пісьменніка, журналіста, сцэнарыста.
Фотагалерэя (архівы А.Шабаліной, Ан.Шабаліна, А.Прэсмана, С.Гарбачова, Беларускай федэрацыі шашак).
https://photos.google.com/share/AF1QipOZelsQJPgqNCMCWRnB8AoVNx_ri-CdPz0XtdTj8WmNmWTLKiQ82t_khUYPyZdubw?key=bmtSOG52UkRETUpSdGJUNlJHTDVBVlpBM2s1X2lR

Дзяніс Ігнацьевіч Гардзевіч нарадзіўся 24 лістапада 1908 года ў Лідзе. Ён быў малодшым з шасці дзяцей у сям’і, якая жыла ў сваім маёнтку ў Заходняй Беларусі. Бацькі памерлі падчас Першай сусветнай вайны ад тыфу. Сёстры Вера і Надзея, якія сталі выхоўваць Дзяніса, вырашылі пераехаць у Мінск. Падрабязней пра сям’ю Гардзевічаў раней распавядала ўнучка Дзяніса Ігнацьевіча Ала Малыхіна ( https://telegra.ph/Zdolnyya-Gardzev%D1%96chyy-07-15 ).

Аркадзь Ракітніцкі ўспамінаў, што з 16-гадовым Гардзевічам ён пазнаёміўся на мінскай біржы працы падлеткаў. Для чакаючых у памяшканні біржы паставілі столікі, за якімі праходзілі гарачыя шашачныя баталіі. Самым здольным паказаў сябе ў іх Дзяніс Гардзевіч. Але сярод удзельнікаў гарадскіх спаборніцтваў яго прозвішча тады яшчэ не сустракаецца. Барыс Берлінкоў пісаў, што да ўдзелу ў чэмпіянаце Мінска Гардзевіча запрасілі пасля яго перамогі над майстрам Іллёй Гардонам у сеансе адначасовай гульні. Верагодна, адбылося гэта ў канцы 1920-х ці пачатку 1930-х гадоў. Гардзевіч адразу заняў прызавое месца, а неўзабаве стаў адным з мацнейшых шашыстаў Беларусі. Працаваў ён тады кавалём на заводзе «Энергія», які ў 1931 годзе быў перайменаваны ў завод імя Варашылава.

1930 год

У першынстве рэспублікі 1932 года, якое праходзіла па двухэтапнай сістэме, Гардзевіч спачатку заняў трэцяе месца ў сваёй паўфінальнай групе. Гэта дазволіла выйсці ў фінал, дзе ён падзяліў 5-8 месцы.

Гэтым жа годам датуецца першая вядомая партыя Гардзевіча. Правёў ён яе на акружэнне, і ў далейшым такая гульня стала фірмовым стылем мінчаніна. Партыя Гардзевіч – Малецкі.

1. сb4 fе5 2. еf4 bс5 3. bс3 еf6 4. bа5 fg5 5. сb4 gеЗ 6. ff6 gе5 7. gh4 hg7 8. ab2 fe7 9. ef2 ed4 10. dе3 ef6 11. hg3 fe5 12. ef4 gf6 13. cd2 cb6? (трэба было гуляць 13. … ab6) 14. ас7 db6

Тут белыя прымянілі нечаканую ахвяру шашкі: 15. hg5! fh4 16. bа5 bс7 17. dе3 x

У наступным годзе Гардзевіч заваяваў свой першы медаль чэмпіянатаў Беларусі. Яны ў сярэдзіне 1930-х гадоў заканчваліся амаль аднолькава: перамагаў адзіны на той час беларускі майстар Ілля Гардон, а ў тройку прызёраў за рэдкім выключэннем траплялі Барыс Берлінкоў і Дзяніс Гардзевіч. Так адбывалася ў 1933, 1934, 1936 і 1937 гадах. У гэтых чэмпіянатах Гардзевіч па два разы станавіўся другім і трэцім.

Верагодна, першынство Беларусі 1933 года

Тры лідары беларускіх шашак сталі асновай зборнай прафсаюзаў БССР, якая ў 1934 і 1935 гадах удала правяла таварыскія матчы ў Варонежы, Маскве, Смаленску і Кіеве. Дзяніс Гардзевіч, які ўжо быў першакатэгорнікам, каманду не падвёў: згуляў унічыю з майстрамі Гіляравым (Масква) і Натавым (Кіеў). Падрабязней пра гэтыя матчы можна прачытаць тут ( https://telegra.ph/Vyyaznyya-matchy-belaruskaj-zbornaj-u-1934-%D1%96-1935-gadah-07-06 ).

Такое становішча ў чэмпіянатах Беларусі стала мяняцца толькі ў 1938 годзе, калі вырасла шмат таленавітай моладзі. Гардзевіч канкурэнцыю ім скласці не змог, і ў апошніх даваенных пяршынствах рэспублікі займаў месцы ў ніжняй палове табліцы.

Гуляў у 1930-я гады Гардзевіч і ў спаборніцтвах саюзнага ўзроўню. У 1931 годзе ён прыняў удзел у другім малым чэмпіянаце СССР. Выступіў, праўда, не вельмі ўдала, заняўшы ў сваёй групе толькі дзясятае месца. У 1935 годзе Гардзевіч выйграў Усесаюзны турнір ЦК саюза інструментальна-станкабудаўнічай прамысловасці, які праходзіў у канцы лістапада ў г.Ягор’еўск (Маскоўская вобласць).

Адна з партый турніру ў Ягор'еўску

Гэта дазволіла яму праз некалькі тыдняў згуляць у паўфінале Усесаюзнага першынства прафсаюзаў. Удзельнікі былі падзелены на шэсць груп, Гардзевіч гуляў у ленінградскай. У фінал ён не выйшаў, але запісаў у свой актыў нічыю з маскоўскім майстрам Леанідам Патапавым, бронзавым прызёрам чэмпіянату СССР 1934 года. Вось гэта партыя, у якой мінчанін гуляў чорнымі.

1. cd4 fg5 2. dc5 bd4 3. ec5 db4 4. ac5 gh4 5. gf4 gf6 6. bc3 fg5 7. de3 hg7 8. ab2 cb6 9. ed2 bd4 10. ce5 dc7 11. dc3 ab6 12. hg3 ed6 13. cd4 ba5 14. bc3 cb6 15. ec7 bd8 16. dc5 gf6 17. cd4 de7

18. fe5 bc7! 19. eg7 ef6 20. ge5 gf4 21. eg5 hb4 22. gf4 cd6 23. fe3 ba3 24. gf2 fg7 25. fg3 hf2 26. eg1 gf6 27. gf2 dc5 28. db6 ac7 29. fe3 cb6 30. ed4 ba5 31. fe5 fg5 32. ed6 gf4 33. de5 fe3 34. ef6 ef2 35. fg7 ab2! 36. ca3 ab4 37. ac5 fg1 і пагадзіліся на нічыю.

Яшчэ раз у паўфінале першынства прафсаюзаў СССР Гардзевіч згуляў праз два гады. Ён быў блізкі да пападання ў фінал, падзяліў выходзячае трэцяе месца ў сваёй групе, але па каэфіцыенце далей прайшоў Ілля Гардон.

У 1936, 1937 і 1938 гадах Гардзевіч удзельнічаў ва Усесаюзных турнірах першакатэгорнікаў. І хаця нярэдка рабіў нічыі з моцнымі сапернікамі, вынікі наўрад ці маглі яго задаволіць. У сваіх групах ён займаў 8, 10 і 10 месцы адпаведна.

Увесь гэты час Дзяніс Гардзевіч працягваў працаваць на заводзе імя Варашылава, быў перадавіком вытворчасці, стаханаўцам. Добра развіты фізічна, у 1940 годзе ён – лепшы лыжнік завода і значкіст ГПА.

Вялікую Айчынную вайну Гардзевіч прайшоў ад першага да апошняга дня, быў узнагароджаны некалькімі медалямі. Расказваць пра яе не любіў. У жніўні-верасні 1945 года Дзяніс Ігнацьевіч паўдзельнічаў у савецка-японскай вайне.

Пасля вяртання ў Мінск Гардзевіч актыўна ўключыўся ў шашачнае жыццё рэспублікі. Яго абралі старшынёй кваліфікацыйнай камісіі беларускай шахматна-шашачнай секцыі.

Першынство Беларусі 1947 года. Скрыншот кіначасопіса "Советская Беларусь"

У 1951 годзе, калі секцыя падзялілася на дзве асобныя, Гардзевіч стаў першым у гісторыі старшынёй шашачнай секцыі Беларусі. У 1955 годзе на гэтай пасадзе яго змяніў Барыс Берлінкоў, Гардзевіч стаў яго намеснікам.

Што тычыцца спартыўных вынікаў, то ў красавіку 1946 года Гардзевіч перамог у рэспубліканскім турніры першакатэгорнікаў. У першых двух пасляваенных чэмпіянатах Беларусі – у 1947 і 1948 гадах – Гардзевіч як быццам вярнуўся ў 30-я гады: бронза і серабро, побач на п’едэстале Барыс Берлінкоў (у 1947-м). Толькі на верхняй яго прыступцы не Ілля Гардон, які загінуў на фронце, а гамяльчанін Мацвей Рабіновіч. Разам з апошнім у 1948 годзе яны сталі першымі беларускімі кандыдатамі ў майстры спорту.

Перамагчы ў першынстве рэспублікі Гардзевічу ўдалося толькі ў 1949 годзе. Прычым зрабіў гэта ён упэўнена, апярэдзіўшы бліжэйшых праследавальнікаў на паўтара ачка.

НАРБ, ф. 934, воп. 1, спр. 295, арк. 327

Пацвердзіў свой поспех Гардзевіч і ў наступным годзе. У 1951-м ён быў блізкі да трэцяй перамогі запар. Дзяніс Ігнацьевіч падзяліў першае месца з Віліем Астрынскім, быў прызначаны матч за званне чэмпіёна БССР. Яго Гардзевіч прайграў з лікам 2 ½ – 3 ½. У 1956 годзе ён зноў падзяліў першае месца ў першынстве рэспублікі, на гэты раз з Сямёнам Клейнбергам. Але дадатковы матч ужо не назначалі і тытул прысудзілі абодвум. Усяго ў чэмпіянатах Беларусі на рахунку Дзяніса Гардзевіча 10 медалёў (3-4-3).

28.11.1950, Кубак БССР, сустрэча Мінск – Віцебск (з фондаў БДАКФФД)

У фіналах чэмпіянатаў СССР Гардзевіч удзельнічаў два разы. Дэбютаваў ужо ў сталым узросце ў 1957 годзе і згуляў даволі ўпэўненна – 8 ачкоў з 17, дзялёж 12-13 месцаў. Прымаў удзел Гардзевіч і ў наступным саюзным чэмпіянаце, які праходзіў у лютым 1959 года ў Мінску. І хоць зноў фінішаваў у ніжняй палове табліцы, здолеў перамагчы аднаго з мацнейшых майстроў, сярэбранага прызёра першынства Савецкага Саюза 1955 года Пятра Святога. Гардзевіч гуляў белымі.

1. cb4 fg5 2. bc3 gf6 3. ba5 fe5 4. cb4 ef4 5. ge5 df4 6. bc5 bd4 7. ec5 hg7 8. ab4 gh4 9. ab2 hg5 10. ba3 gh6 11. fe3 ef6 12. ef2 fe5 13. hg3 fh2 14. cb6 ac5 15. bf4 fe7 16. dc3 ef6 17. cd4 fe5 18. df6 ge7 19. ed4 cb6?

20. ac7 db6 21. ab4 ed6 22. cb2 ba7 23. ba3 bc5 24. db6 ac5 25. ba5 cd4 26. ab4 dc5 27. bd6 dc3 28. de7 cb2 29. ed8 bc1 30. fe5 ca3 31. ab6 ab2 32. df6 ba3 33. ba7 hg5 34. fh8 і праз некалькі хадоў белыя выйгралі.

Званне «Майстар спорту СССР» Дзянісу Гардзевічу было прысвоена 6 лістапада 1958 года па выніках выступлення ў паўфінале саюзнага першынства ў г.Фрунзэ (цяпер Бішкек).

НАРБ, ф. 934, воп. 2, спр. 45, арк. 164

Атрымаўся выдатны падарунак да 50-годдзя. А рэспубліканскі спорткамітэт, «улічваючы вялікую грамадскую работу, высокія спартыўныя вынікі і каштоўныя тэарэтычныя распрацоўкі па рускіх шашках», узнагародзіў юбіляра ганаровай граматай.

Дзяніс Гардзевіч быў вялікім майстрам гульні на акружэнне. Ён распрацаваў свае дэбютныя схемы, ад якіх не любіў адхіляцца. Часам гэта прыводзіла да кур’ёзаў. Вось якую гісторыю прыводзіць Аркадзь Ракітніцкі ў кнізе «Дарагія аматары шашак».

На пачатку 60-х гадоў у адным з чэмпіянатаў БССР адзін са старэйшых майстроў Барыс Красніцкі гуляў з Гардзевічам амаль з маланкавай хуткасцю. Нарэшце суддзя заўважыў, што запіс вядзе толькі Гардзевіч, і на пытанне да Красніцкага «Чаму вы не запісвалі партыю?» (а ў гэты момант яна закончылася) магілеўчанін выцягнуў з-пад дошкі бланк з загадзя запісанымі хадамі за белых і чорных. Праверка пацвердзіла, што запіс сыходзіцца ход у ход.

Барыс Берлінкоў – Дзяніс Гардзевіч, 1950-я гады

Але такі кансерватызм не перашкаджаў Гардзевічу перамагаць, у тым ліку і вельмі моцных сапернікаў. Вось як ён, будучы ўжо на сёмым дзясятку, выйграў у 1971 годзе ў мінчаніна Аркадзя Плакхіна (ён гуляў чорнымі), на той момант 2-разовага чэмпіёна СССР.

1. cb4 fe5 2. ba5 ef4 3. ge5 df4 4. eg5 hf4 (разыграны «Зваротны тычок» – любімы дэбют Гардзевіча) 5. bc3 gf6 6. ab2 hg7 7. cb4 fg5 8. fg3 ed6 9. ge5 df4 10. dc3 bc5 11. bd6 ce5 12. ab4 bc7 13. ba3 fe7 14. ef2 gh6 15. cd4 ec3 16. bd2 ed6 17. dc3 de5 18. cb4 ed4 19. fg3 fe3 20. gh4 gf4 21. hg5 cb6 22. ac7 db6 23. ba5! bc5. Белыя правялі элегантны ўдар.

24. ab4! ca3 25. gf2! eg1 26. gc5 gb6 27. ac7x

Шмат зрабіў Дзяніс Ігнацьевіч для папулярызацыі шашак у Беларусі: выступаў з лекцыямі, даваў сеансы адначасовай гульні, доўга вёў шашачныя аддзелы ў газетах «Знамя юнацтва» і «Мінская праўда».

Таксама ён быў трэнерам Валянціны Коўзан – чэмпіёнкі рэспублікі, першай жанчыны ў Беларусі, якая стала майстрам спорту па шашках.

Пайшоў з жыцця Дзяніс Гардзевіч 24 снежня 1986 года ва ўзросце 78 гадоў.

Фатаграфіі прадастаўлены Алай Малыхінай, Святланай Берлінковай і Музеем гісторыі горада Мінска.

Сёлета споўнілася 120 гадоў з дня нараджэння вядомага спартсмена і трэнера Барыса Абрамавіча Міроціна (1903 – 1983). Званне шашачнага майстра ён атрымаў па выніках першага чэмпіянату СССР у 1924 годзе. Шмат гадоў Міроцін быў адным з мацнейшых савецкіх ігракоў. У 1935 годзе ён пачаў весці шашкі ў спартыўнай школе стадыёна Юных піянераў у Маскве і за гады працы трэнерам дасягнуў выдатных вынікаў. Міроцін – першы настаўнік чэмпіёна свету Шчогалева, гросмайстра Агафонава і многіх маскоўскіх майстроў. У 1960 годзе ён першым з шашыстаў стаў заслужаным трэнерам СССР. Але мала хто ведае, што нарадзіўся Барыс Міроцін у Гомелі, жыў у Харкаве, праходзіў вайсковую службу ў Мінску, некалькі разоў вяртаўся ў родны горад, дзе ўдзельнічаў у развіцці шашак. Пра малавывучаны перыяд жыцця Міроціна да яго пераезду ў Маскву ў 1929 годзе распавяду ў гэтым артыкуле.

Б.Міроцін. «Пламя» 1925 год № 8

Нарадзіўся Барыс Міроцін у лютым, але дакладная дата невядомая. З шашкамі хлопчык пазнаёміўся ў восем гадоў. Гульню ён вывучаў самастойна, па дадатках да часопіса «Ніва». З Гомеля Міроцін пераехаў у Харкаў, дзе ў 1921 годзе закончыў працоўную школу. Пазней у аўтабіяграфіі пра перыяд да 1929 года ён пісаў толькі, што ў 1922-25 гадах быў бяззменным чэмпіёнам Харкава. Пра Гомель ён не ўзгадваў, але вядома, што не пазней за сярэдзіну 1924 года ён вярнуўся ў родны горад, які прадстаўляў у першым чэмпіянаце СССР па шашках, які пачаўся 26 жніўня ў Маскве. Трэба нагадаць, што ў той час Гомель уваходзіў у склад РСФСР і быў перададзены Беларусі падчас другога ўзбуйнення рэспублікі, якое адбылося ў снежні 1926 года. У саюзным першынстве малады Міроцін выступіў даволі ўдала – набраў 50% ачкоў і заняў 10 месца з 20 удзельнікаў. Ён атрымаў спецпрыз за найлепшы вынік з прызёрамі, а таксама стаў адным з дзесяці першых савецкіх майстроў спорту. Вось што пазней Міроцін успамінаў пра гэты чэмпіянат.

Летом 1924 года я прочитал в газете о предстоящем Всесоюзном турнире (по шашкам). Речь шла о первом после революции чемпионате страны, о событии, значение которого трудно переоценить. В списке приглашенных (именно приглашенных!) было два харьковчанина – С.Додинов и я. Но мой соперник по городским турнирам поехать в Москву не смог. Вскоре в Гомеле, где я временно находился, я получил по почте мандат участника и 50 рублей на дорогу. В конце августа приехал в Москву. С представителями оргкомитета встретился в одном из помещений Дома союзов, возвышавшемся над ветхими лавками Охотного ряда.
Шел мне тогда 22-й год, но, вероятно, небольшой рост делал меня еще моложе. Может быть, поэтому я был встречен словами: «А вы к кому, мальчик?». Пришлось предъявить мандат участника турнира, но и это не убедило организаторов. Решили меня проэкзаменовать за доской: как бы не произошло конфуза, все же чемпионат страны! Среди экзаменаторов оказались случайно А.Воронцов (однофамилец знаменитого Сергея Андреевича Воронцова), С.Буланов, С.Коврев. Двое последних были участниками предстоящего турнира. Испытание я выдержал. Кстати, в итоговой таблице турнира экзаменаторы оказались ниже меня. С.Коврев выступал в соревновании под фамилией С. Черный, боясь насмешек сослуживцев и служебного начальства: он занимал тогда ответственную должность. Время еще не избавило многих от пренебрежительного взгляда на шашки. Список участников чемпионата был утвержден в количестве двадцати человек, игра шла по двухкруговой системе. На турнир было отведено две недели, и приходилось играть по четыре партии в день в помещении б. Охотничьего клуба на Воздвиженке (ныне проспект Калинина).
В первом туре судьба свела меня с одним из сильнейших шашистов страны Николаем Александровичем Кукуевым. В одной из двух сыгранных с ним партий мне удалось устоять. Я был безмерно рад этому. Уже первые партии показали, что я не совсем беспомощен в тактике, слабоват в теории. Б.Круталевич, с которым мы впоследствии дружили, укоризненно качал головой, глядя на мои дебютные новинки. И все же я набрал заветные 50% и занял десятое место, то есть попал в число тех первых советских шашистов, которым было присвоено звание мастера. Кроме того, мне вручили специальный приз за лучший результат с призерами. Но мастером, по существу, я все же еще не стал. Понадобился год кропотливой работы, прежде чем я смог во II чемпионате по-настоящему подтвердить свое звание.
У канцы 1924 года Міроцін зноў пераехаў у Харкаў, які тады быў сталіцай Украінскай ССР, дзе стаў працаваць інструктарам-метадыстам шахматна-шашачнай секцыі Дома Чырвонай арміі, а ў мясцовай газеце «Пламя» пачаў рэдагаваць шашачны аддзел.

Міроцін працягваў гуляць і сам. У 1925 годзе ён стаў чэмпіёнам Харкава, бронзавым прызёрам першага чэмпіянату Украіны, а таксама заняў сёмае месца ў першынстве СССР.

Б. Міроцін сярод удзельнікаў І чэмпіянату Украіны. «Пламя» 1925 год № 13

Восенню 1925 года для праходжання вайсковай службы Міроцін прыехаў у Мінск, дзе адразу ўключыўся ў шашачнае жыццё. У пачатку лістапада ён даў сеанс адначасовай гульні ўсляпую на пяці дошках (+4 –1). Затым упэўненна (+6 –1) перамог у матчы чэмпіёна Беларусі Іллю Гардона, які за некалькі месяцаў да гэтага стаў майстрам спорту. У 1926 годзе Міроцін часта гуляў з малодшым Гардонам – Самуілам, які прыязджаў на радзіму з Ленінграда, дзе вучыўся.

Таксама ён гуляў у аднадзённых турнірах, у якіх удзельнічалі мацнейшыя беларускія ігракі. Адпусцілі Міроціна нават на турнір у Чачэрск, які ён выйграў. А вось згуляць у сур’ёзных спаборніцтвах падчас знаходжання ў Мінску яму так і не ўдалося. У канцы 1925 года думалі над арганізацыяй першынства горада, у якім упершыню прынялі б удзел адразу тры майстры спорту – Барыс Круталевіч, Ілля Гардон і Барыс Міроцін, але ж турнір не адбыўся.

Б.Круталевіч, І.Гардон і Б.Міроцін сярод удзельнікаў ІІ чэмпіянату СССР. «64. Шахматы і шашкі ў рабочым клубе» 1925 год № 16

А ў жніўні 1926 года меўся прайсці другі чэмпіянат Беларусі. Міроцін быў сярод запрошаных персанальна, але за тры тыдні да пачатку турнір быў адменены па прычыне ўведзенага ў Савецкім Саюзе рэжыма эканоміі.

У пачатку 1927 года Міроцін зноў вярнуўся ў Гомель, дзе на гэты раз пражыў каля двух гадоў. У той час шашачны рух там быў на пад’ёме. Якраз з вялікім размахам арганізоўваўся першы масавы гарадскі турнір рабочай моладзі, куды дапускаліся члены прафсаюза ад 16 да 24 гадоў. Ён сабраў 80 ігракоў, лепшыя з якіх пасля групавых турніраў сыйшліся ў фінале. Пасля адкрыця турніру 28 лютага Міроцін даў сеанс для яго ўдзельнікаў на 40 дошках.

У пачатку сакавіка была створана Гомельская акруговая шахматна-шашачная секцыя. Міроцін увайшоў у склад яе бюро. А 15 красавіка на старонках газеты «Палеская праўда» выйшаў першы выпуск шашачнага аддзела пад рэдакцыяй Барыса Міроціна і Якава Эвентава. Апошні – шахматыст, ён, верагодна, займаўся толькі тэхнічнай падрыхтоўкай, а за напаўненне адказваў Міроцін. Аддзелу газета адвяла шмат месца, сярод бачаных мной у беларускіх газетах 1920-х гадоў, ён быў самым вялікім. Падрабязней прачытаць пра аддзел, а таксама паглядзець 59 яго выпускаў можна па спасылцы ( https://telegra.ph/SHashachny-addzel-u-gazece-Paleskaya-pra%D1%9Eda-u-1927-1928-gadah-12-26 ).

На старонках «Палескай праўды» Міроцін падрабязна асвятляў шашачнае жыццё Гомеля, прыводзіў партыі і табліцы гарадскіх турніраў, публікаваў задачы і эцюды мясцовых складальнікаў. Адным з іх быў Уладзімір Мышкоўскі, які потым стаў вядомым шашачным кампазітарам, міжнародным арбітрам, быў намеснікам старшыні федэрацыі шашак СССР. Рэдагаваў аддзел Міроцін да ліпеня 1928 года.

«Чырвоная змена» 1927 год № 61

Не пакідаў Міроцін і практычнай гульні. Ён перамог у чэмпіянаце Гомеля 1927 года. А ў гарадскім першынстве наступнага года нечакана заняў толькі другое месца, саступіўшы маладому Рудзіну, пераможцу першага масавага гарадскога турніру. Акруговай шахматна-шашачнай секцыяй было прынята рашэнне аб правядзенні матчу Міроцін – Рудзін, які майстар упэўнена выйграў у ліпені з лікам +8 =4, і званне чэмпіёна горада на 1928 год перайшло да яго.

Але з удзелам у буйных спаборніцтвах у Міроціна зноў не складвалася. Па нейкай прычыне ён не згуляў у трэцім першынстве СССР, хаця быў запрошаны персанальна і за дзень да яго пачатку, 12 кастрычніка 1927 года, знаходзіўся ў Маскве. Ён нават выйграў лёгкую партыю ў будучага чэмпіёна харкаўчаніна Бакуменкі, якую прывёў пасля заканчэння чэмпіянату ў «Палескай праўдзе» (аддзел № 27). А ў кастрычніку 1928 года Міроцін не згуляў у першынстве Беларусі, бо ў мясцовага спорткамітэта не знайшлося грошай, каб адправіць гомельскіх шашыстаў у Мінск.

У снежні ў «Палескай праўдзе» выйшаў ананімны артыкул з крытыкай членаў акруговай шахматна-шашачнай секцыі Маневіча, Ноткіна, Малеца і Міроціна, якія па меркаванні аўтара туды «пролезли ловко, хитро, незаметно». А шашачны майстар быў названы «буржуазным выходцем».

У наступным годзе Міроцін пераехаў у Маскву. У ліпені ён даваў сеанс адначасовай гульні ў сталічным парку культуры і адпачынку.

У 1933 годзе Міроціну ўсё-такі ўдалося згуляць у першынстве Беларусі. Праўда, ён удзельнічаў па-за конкурсам, як запрошаны майстар, была тады такая практыка. Так што, нават заняўшы першае месца, чэмпіёнам рэспублікі не стаў.

Б.Міроцін стаіць у цэнтры. Музей гісторыі горада Мінска

Прывяду яшчэ малавядомую інфармацыю з маскоўскага перыяду жыцця Міроціна. 20 мая 1937 года на першай паласе шахматна-шашачнай газеты «64» выйшаў артыкул «Важнейшая задача» за аўтарствам шахматыста Нагліса і шашыста Торчынскага.

Шахматна-шашачнай газеты «64» 20 мая 1937 года.

Прывяду вытрымкі з яго.

Не секрет, что среди мастеров и первокатегорников есть люди, политически безграмотные, не работающие над повышением своего политического и культурного уровня. Между тем, эти люди при своем желании и помощи со стороны руководящих шахорганизаций могли бы быть всесторонне развитыми и политически грамотными людьми.
Мастер Миротин руководит шашечной школой на стадионе юных пионеров (Москва). Он большой знаток шашечной игры, но политически безграмотен и в культурном отношении оставляет желать много лучшего. На проверке инструкторов мастер Миротин не мог ответить на самые элементарные политические вопросы. Он заявил: «Я мастер шашечного дела и не обязан ничего больше знать». Спрашивается, можно ли такому человеку доверить воспитание детей?
Подобных фактов можно привести больше, но и приведенный достаточно красноречиво говорит о том, что в нашей организации не все благополучно.
Погоня за «длинным рублем», самоизолирование от окружающей жизни, политическая безграмотность, невысокий культурный уровень – вот отличительные черты некоторых наших мастеров и части первокатегорников.
Зразумела, чым у тыя часы магло гэта закончыцца для Міроціна. Але абыйшлося. Праз месяц разам з Торчынскім яны гулялі за зборную Масквы супраць Ленінграда.

«64. Шахматна-шашачная газета» 1937 год № 36

Дзякую за дапамогу пры падрыхтоўцы артыкула майстру спорта Сяргею Гарбачову (Масква).

15 красавіка на старонках гомельскай газеты «Палеская праўда» выйшаў першы выпуск шашачнага аддзела пад рэдакцыяй майстра Барыса Міроціна ( https://telegra.ph/Belarusk%D1%96ya-scezhk%D1%96-Barysa-M%D1%96roc%D1%96na-12-26 ) і Якава Эвентава. Апошні – шахматыст, ён, верагодна, займаўся толькі тэхнічнай падрыхтоўкай, а за напаўненне адказваў Міроцін. Аддзелу газета адвяла шмат месца, сярод бачаных мной у беларускіх газетах 1920-х гадоў, ён быў самым вялікім.

«Палеская праўда» 1927 год № 86

Міроцін у першую чаргу асвятляў шашачнае жыццё Гомеля, якое тады ў асноўным працякала ў рабочых клубах і школах: даваў вынікі матчаў і сеансаў, публікаваў табліцы і партыі гарадскіх турніраў. Былі таксама навіны з Рэчыцы, Хойнікаў, Навабеліцы, Чачэрска. Хаця, канешне, не заставаліся па-за ўвагай і падзеі, якія адбываліся ў Беларусі і СССР, прыводзіліся партыі лепшых савецкіх ігракоў.

У аддзеле публікавалася шмат задач і эцюдаў мясцовых складальнікаў: братоў Мышкоўскіх, С.Пеўзнера, І.Эпельбаўма, І.Азарха, З.Мар’ямава і іншых. Адным з іх быў Уладзімір Мышкоўскі, які потым стаў вядомым шашачным кампазітарам, міжнародным арбітрам, быў намеснікам старшыні федэрацыі шашак СССР.

Рэдакцыя надавала шмат увагі шашачнаму і шахматнаму (ён пачаў выходзіць 13 красавіка) аддзелам, нават правяла апытанне чытачоў у канцы мая.

«Палеская праўда» 1927 год № 113

Яго вынікі не публікаваліся, але тое, што аб’ём аддзелаў не зменшыўся, сведчыла пра іх запатрабаванасць. Пазней адзін з чытачоў даслаў у рэдакцыю ліст з прапановамі па паляпшэнню аддзелаў.

«Палеская праўда» 1927 год № 265

У пачатку верасня 1927 года ў аддзеле быў апублікаваны спіс гомельскіх шашыстаў-катэгорнікаў. Адкрыццём для мяне стала, што адзін з мацнейшых беларускіх шахматыстаў тых часоў Абрам Маневіч меў першую катэгорыю па шашках. У аддзеле было апублікавана некалькі яго партый. Адну з іх, супраць Эрэнбурга, Маневіч нават грунтоўна прааналізаваў (выпуск № 14). У шашачным чэмпіянаце Гомеля 1927 года ён прайграў толькі адну партыю і стаў прызёрам.

«Палеская праўда» 1927 год № 205

У чэрвені 1928 года Я.Эвентаў з’ехаў з Гомеля, і дапамаць Міроціну з выпускам аддзела сталі шахматысты Маневіч і Сраговіч. А праз паўтара месяца рэдактарам замест Міроціна стаў адзін з мацнейшых гомельскіх шашыстаў Г.Рудзін разам з тым жа Абрамам Маневічам.

Фактычна аддзел закрыўся ў канцы лістапада 1928 года. Пасля гэтага выйшаў яшчэ толькі адзін выпуск – 15 студзеня 1929 года. Аддзел – вельмі каштоўная крыніца па гісторыі гомельскіх шашак. Усяго выйшла 65 яго выпускаў: 1927 год – 34, 1928 год – 30, 1929 год – 1. Па спасылцы можна азнаёміцца з 59 з іх (не хапае №№ 16, 35-37, 39, 51) - ( https://drive.google.com/drive/folders/1hl_hYcVP3TiHb7nzhpLaIMdz8P_2tLgL ).

22 кастрычніка 1929 года выхад шашачнага аддзела на старонках «Палескай праўды» ўзнавіўся пад рэдакцыяй Рудзіна і Эм.Левіна. Але гэта ўжо іншая гісторыя, бо яны не атаясамлялі свой аддзел з папярэднім і пачалі нумерацыю выпускаў з пачатку.

С легендарным тренером Михаилом Кацем поговорить всегда интересно. А тут ещё и повод отличный — 50 лет, как он провёл свою первую шашечную тренировку. Результат нашего общения — вашему вниманию.

Михаил Кац

— Как в вашей жизни появились шашки?

— В шашки меня научил играть папа, он неплохо в них играл, хотя был чистым любителем. У папы был, может быть, четвёртый разряд. Я ещё помню те шашки, это был 1954 или 1955 год, у нас они были такие массивные — розовые и белые. Ими было трудно играть «в Чапаева», потому что они были тяжёлые (улыбается). Когда мы играли, отдать одну побить две, отдать больше и побить ещё больше я уже видел. Мне было семь лет. И на этом шашки закончились. Потом я пошёл в 5-ю школу Минска, на автозаводе которая. Как выяснилось, в шашечном плане эта школа оказалась ключевой: у нас было двое очень серьёзных людей. Один в пятом классе пошёл заниматься шашками, это был Толя Гантварг. Я тогда был в шестом классе. Но самое главное, что в десятом классе учился Саша Чеховской — знаменитый и с несколько трагичной судьбой наш гостренер, который колоссальный вклад внёс в развитие белорусских шашек. Саша провёл в школе первенство шестых классов. Каждый раз результаты объявляли по школьному радио. Турнир был долгий, играло много людей по круговой. Я вышел в лидеры, но потом проиграл своей соседке по парте Люде Куприной, она неплохо играла. Это был первый раз, когда я расплакался. Про второй раз я позже расскажу, это уже были тренерские слёзы. В итоге занял только второе место после Миши Мартыненко. Потом Чеховской провёл первенство школы. Там уже играл и Гантварг. Вскоре я начал вслед за ним ездить в Дворец пионеров на тренировки к Израилю Самойловичу Бельскому. Это было начало 1960 года, мне было уже 12 лет. Там собрался чудесный коллектив. Мы занимались, ездили на матчи в Вильнюс, они к нам приезжали. У меня неплохо дела шли. В 1961 году я выполнил первый разряд.

1961 год. Первенство Минска среди юношей

В том году, помню, первенство Минска судил мой будущий кумир и добрый друг Марик Геллер. На табличке, стоявшей у него на столе, было написано «Главный судья М.С. Геллер». На вопрос Марика, что значит «М.С.», я ответил, что, наверное, мастер спорта. Оказалось, что «Марат Семёнович». Такие мелкие штрихи, которые врезались в память. Кто мог тогда подумать, что в какие-то моменты жизни мы станем не разлей вода. Потом он стал ярым болельщиком моих учеников, всегда присылал поздравительные телеграммы.

Как-то в русские шашки у меня стало получаться, я выиграл юношеское первенство Минска 1962 года, потом ещё два раза подряд. Попал в юношеское первенство БССР. Там не побеждал, но в 1963 году меня включили в команду республики, которая заняла второе место в Союзе. У нас был неплохой состав: я был уже кандидатом, Толя Гантварг был ещё кандидатом, и Яша Гандлин, который, к сожалению, уже умер. Он был мощнейшим игроком в русские шашки, знал всю теорию. В 16 лет попал в финал Союза. И Аня Хапалюк играла на доске девушек.

В 1964 году произошёл любопытный случай. В августе проходили Всесоюзные турниры кандидатов в мастера. В русские шашки — во Фрунзе (сейчас Бишкек. — В.А.), в стоклетки — в Таллине. Я должен был ехать во Фрунзе, а Боря Агашин — в Таллин. И тут Аркадий Венедиктович Рокитницкий перепутывает командировки. Я сажусь в «Чайку» и спокойно еду в Таллин играть в русские шашки. На месте выясняется, что нужно играть в стоклетки. Закончилось это тем, что я поделил первое место с ленинградцем Прониным. После турнира нас ещё на две недели оставили на сборах. В итоге, благодаря перепутанной командировке, я месяц пробыл в Таллине.

В том же 1964 году я впервые попал в первенство Белоруссии среди мужчин по русским шашкам. Сыграл в районе 50%. А в следующем году занял четвёртое место. Помню, у Бельского красиво выиграл, запер в конце. Так я попал в полуфинал СССР в Челябинске, полетели мы туда с Плакхиным. Было две группы по 12 человек. В моей играли хорошие мастера Кузюков, Бенедикт, Симонян. А я ещё кандидатом был. В итоге набрал «плюс 5» и вышел в финал.

1965 год, Челябинск. Полуфинал чемпионата СССР

Он проходил в Лиепае, Витя Литвинович стал чемпионом. Я закончил «минус 2», но с верхушкой сыграл нормально. Сделал ничьи с Литвиновичем, Абаулиным, Абациевым, Арустамовым. Причём они все выиграть хотели у меня, естественно. Длинных вариантов я не знал, но Витя мне показал, как они играют, ходов 6-8, а дальше я уже что-то соображал.

В 1967 году я последний раз сыграл в чемпионате БССР по русским, занял второе место после Беляевского. А в следующем году поделил 2-3 места с Плакхиным уже в первенстве республики по стоклеткам. Тогда выиграл Юра Файнберг. Потом, в конце 1960-х — начале 1970-х, я ещё несколько раз попадал в тройку. В финале СССР первый раз сыграл в 1969 году. Был в нижней части таблицы, но получил приз за лучший результат с первой шестёркой. В 1974 году в Оренбурге сборная республики впервые выиграла Кубок СССР, в командах было по семь человек. Я поделил первое место с Могилянским на второй доске. В последних двух турах мы выиграли у Украины и России по 5:2. Я обыграл Мищанского и Сретенского, причём не просто повезло, а жёстко выиграл. Эти партии были в журнале «Шашки».

— Как вы начали тренировать?

— Конец 1973 года, звонок Чеховского: «Миша, нам Минпрос дал ставку тренера в гороно, 50 часов. Ты должен начать тренировать». Мне 26 лет, я два финала Союза отыграл. В БССР я был, наверное, вторым по силе игроком в стоклетки после Гантварга. И я отвечаю: «Да ты с ума сошёл. Ни за какие деньги. Я сам играть хочу. Позвони Боре Агашину, он хочет». Чеховской настаивал. Перепалка была серьёзная, потому что я искренне не хотел. Я больше хотел вечером в блиц играть в клубе на Змитрока Бядули, чем маленьких детей тренировать. Но нехотя я был вынужден согласиться. Всё-таки Чеховской был гостренером, нажал на меня. В это время я уже работал учителем в 98-й школе и в 1973 году взял четвёртый класс. В нём училась Ира Пашкевич и те дети, с которыми мы взяли второе место на союзных «Чудо-шашках»: Супоненко, Прокопович, Шлейфман.

1976 год, Луганск. Всесоюзные «Чудо-шашки»

И вот 13 января 1974 года нужно проводить первую тренировку. Ехать надо на остановку «Пивзавод», 16-м автобусом. Со мной от 10 до 15 человек. По-моему, среди них была и Альтшуль, но могу ошибаться. Короче, запихиваю детей в этот автобус, а я один. Как я их не потерял, не понимаю. Приехали, во дворах была средняя школа и в ней классы шахматно-шашечной школы. Я начал тренировку, и что-то во мне щёлкнуло такое сразу. Сразу. И очень важный момент. Вдруг подсознательно я понял, что дети — это моё второе «я». Я не просто им что-то показываю, а я выступаю с ними. Не знаю, откуда у меня это чувство взялось, но это сыграло большую роль.

У меня было, конечно, тщеславие, смешанное с самолюбием. Я считаю, это важно. Так должно быть. Мне сразу захотелось всего. В каждом ученике я хотел видеть чемпиона мира. Первое, чего мне хотелось, — побед учеников. Также я очень хотел стать заслуженным тренером республики, потом СССР. Тренер должен быть упёртым. У меня есть один афоризм: «Да, чудеса случаются, но их надо готовить».

В той школе прошла буквально пара тренировок, и мы перешли в пионерскую комнату возле моего дома. С этой, ставшей знаменитой, комнатой на Народной, 14, интересно получилось. Стоит моя девятиэтажка, за ней дальше, метрах в ста — дом Альтшуль, а в следующей девятиэтажке жили Садовские. Ира Пашкевич тоже в двух минутах от пионерской комнаты жила, на Райниса. Все в одном месте. Кто их там собирал, я не знаю. Журналистка Инга Усенко когда-то написала обо мне так: «Он превратил первенство мира в первенство двора».

Когда я собрал детей на Народной, то сказал им принести тетрадки. Хотя тетрадями не злоупотреблял и сейчас не злоупотребляю. Может быть, это плохо, но я всегда считал, что то, что я им успею сказать, важнее того, что они запишут. Ведь дома вроде бы смотреть не будут. Если уже более высокий уровень, то да. А новичкам, у них же светлая голова, чего им записывать. Захотят, дома запишут. И сейчас в шахматах у меня то же самое. А многие диктуют, дети нотации ещё толком не знают. Они пишут, ничего не понимают. Так вот, принесли тогда дети тетрадки, и я им говорю писать: «Среди нас есть чемпион мира. Точка». Дети, а среди них тогда сидели Альтшуль и Пашкевич, ставят точку и поднимают на меня глаза. Кто-то улыбается, кто-то не понимает. Я диктую второе предложение: «Только надо слушаться тренера».

Помню, ходил Гена Лешок, белорусский чисто мальчик — белая головка, голубые глазки. Он маленький был, говорил быстро. И очень быстро решал комбинации. Один раз мы играли турнирчик, я объявляю пары. Было нечётное количество, и Лешок пропускал тур. Я ему говорю: «Лешок свободен». Он начал бегать: «Свободен, свободен. Где свободен?» Такой забавный был. А потом выяснилось, что у него памяти нет. И я у него спрашиваю: «Гена, как мы без памяти?» А он: «Как без одной ноги» (смеётся). Такую суровую фразу произнёс. И стратегия совсем в него не лезла, ну не его это. Дошёл он в итоге на тактике до второго разряда и бросил.

Гена Лешок (сидит) с сёстрами Садовскими

Я помню наш первый матч. Это был март 1974 года. Мы поехали к Саше Чеховскому, он вёл тогда кружок во Дворце пионеров. У него Женя Ватутин занимался, ко мне он перешёл через два года. Играли мы человек 10 на 10. Я, конечно, волновался. Они ведь тренированные были, а мы только два месяца занимались. Но в итоге мы выиграли довольно уверенно. Все такие довольные были. А потом мы от общества «Красное знамя» полетели в Ригу на матч. Именно полетели. Там мы тоже выиграли, и Альтшуль сыграла одну интересную партию с Эллочкой Зильберман. Лена имела абсолютно выигранную позицию. Но занималась Лена ещё меньше года, и в какой-то момент она начала сопернице помогать развиваться. Потом я это называл «Не мешай противнику умирать». Немного цинично, но логично. Я и в шахматы сейчас так учу. Хочется выиграть быстрее, и ты соперника освобождаешь, а надо его держать, и он сам задохнётся. Лена не выиграла, расстроилась. И потом на разборе партии мы страшно смеялись. Я говорю: «Вот ты взяла Эллочку, посадила её в тюрьму. Перевязала всеми верёвками. Эллочка сейчас будет сдаваться. А потом ты подходишь к ней — и раз, верёвку ослабила каким-то ходом. Потом другую ослабила, третью. Тут Эллочка поднимается, расправляет плечики, бросается на тебя и съедает».

— Талант у ребёнка сразу был виден? И ошибались ли вы в оценке?

— Гена Лешок — это была первая ошибка, но тогда я вообще ничего не понимал. Я больше хотел считать, что ко мне пришёл талант. Но нюх на таланты у меня был. И по Альтшуль уже с первых тренировок было заметно, что это Альтшуль. Уже через год она стала перворазрядницей в русские. А, например, в Зое Садовской сначала я ничего не видел.

— Как формировалась ваша тренерская методика?

— Первое, над чем я начал думать, — это когда переводить детей на стоклетки. Я даже написал трактат-реферат «Роль русских шашек в подготовке стоклеточников». Это важный вопрос. Я очень серьёзно относился к роли русских в подготовке. Играющему в них часто тяжело перейти на большую доску. И я себе написал целый ряд вещей, которые надо брать из русских шашек и которые не надо. Я прикинул, что мы до первого разряда обязательно занимаемся русскими шашками. Один из главных моих тезисов по стратегии был таким — русские и стоклеточные сильно отличаются, т.к. в русских шашках стратегия может быть подменена расчётом. И тонкие стратегические нюансы в русских шашках ни в коем случае давать не нужно. Я давал связку, игру центром, кол. Когда Шавель играл с Гантваргом в первенстве СССР 1967 года и шашки сошлись (оставалось где-то по 12 шашек), Шавель сидел и искал выигрыш, а у него уже была стратегически проигранная позиция. И Гантварг это понимал.

Был ещё один важный момент, без которого всё могло получиться иначе. Ключевая идея, считаю. Я любил футбол, сам им занимался в минском «Торпедо», даже приз за технику как-то по юношам получил. И моим первым учителем стал не шашист, а футболист Герд Мюллер (смеётся). Читаю я в «Советском спорте» про чемпионат мира 1974 года, и меня пробивает. Оказывается, Мюллер после игр по полчаса отрабатывал удары по пустым воротам, ему мальчик набрасывал мяч. Для того, чтобы довести до автоматизма эти удары.

С мячом Герд Мюллер

Меня это так впечатлило, что стало моим ключевым моментом. Я сел и нарисовал все возможные позиции на русской доске, начиная с первого ряда, где отдают одну и бьют две. Наверное, что-то пропустил, но в итоге получилось 165 позиций. И все дети перерисовали в тетради (вот здесь они и пригодились) эти позиции и потом отрабатывали их месяца три, в том числе и Альтшуль, Пашкевич, Садовская при всей их гениальности. Нужно было читать эти позиции где-то за три минуты, просто читать и многократно. Вот с этого я начинал.

И потом я понял, что это было очень правильно. Я не делал так, как многие тренеры, — мы это прошли, идём дальше. Это как велосипед. Дома стоит тренажёр, и ты его каждый день крутишь. Когда тренер говорит, что мы это прошли, я отвечаю, что ты не можешь сделать зарядку один раз, нужно каждый день её делать. А позже я сосредоточился на картотеке, в основном позиции в неё я брал из книги Купермана по тактике. Это была ключевая тогда книга, как и его же по стратегии. В картотеке по тактике было где-то 500 позиций. Мы шли на игру и брали с собой её. Сели, 10 минут посмотрели. Причём они знали все эти позиции, их не нужно было решать. Это настраивало на то, что может встретиться в партии, — в классических позициях, в коловых, в связках.

Моя методика по стратегии есть в книжке. Та же система из семи принципов, с чего начинать, к чему стремиться. Вообще, простые вещи я всегда ставил выше сложных. Я уверен, что в Союзе в борьбе тренеров столько времени, сколько я уделял комбинациям «отдать одну побить две» при работе с непростыми детьми, если не сказать гениальными, имея в виду моих учеников многих, не уделял никто. Это даёт результаты и в шахматах. Я всегда говорю, что если бы был мат в полхода, то я бы ещё больше занимался им. Если бы можно было отдать полшашки и побить полторы, то я бы занимался этим (улыбается). Это основа. Что касается всего остального, методику же нужно чувствовать. И ученика нужно чувствовать, жить с ним одной жизнью. Я никогда особо не пережимал, но в моментах, которые считал решающими, действовал очень жёстко. Но их было совсем немного.

Я шёл своим путём. Ты же никогда вначале не знаешь, как на самом деле. Ты начал работать, откуда ты знаешь, в чём твой конёк, какая твоя основная идея? Но потом я уже понял. Если в двух словах, то моим кредо было искать ошибки. И у себя, и у учеников. Честно сказать, я специально к каждой тренировке особо не готовился. Я больше интуитивно понимал, что делать. У меня, естественно, было много подготовленного материала. Им я всё время занимался. И когда я шёл на тренировку, то прикидывал: что было на последней, где сыграли не так в том турнире, в этом. Интуиция меня не подводила в этом плане. И судя по тому, какими ученики выросли, я думаю, в основном я всё делал правильно.

Я давал классику, школу — Сейбрандс, Гантварг, Андрейко и другие. Классика была в основе. Учил играть правильно. Конечно, смотрел много партий великих. Получал удовольствие от творчества Гантварга, от его игры, от напора. Он, конечно, боец. Но в партиях есть не только воля. Они очень насыщенные, красивые, планы длинные, глубокие. Я это не потому говорю, что с Толиком мы дружим уже 65 лет.

1965 год, Севастополь. Анатолий Гантварг и Михаил Кац

Гантварг нам хорошо помогал на сборах. Привлечь его было особым везением. Он помогал с дебютами, какими-то отдельными вещами. Например, в 1988 году, когда Зоя играла с Левиной в Ялте, мы были на сборах в Симферополе, и Гантварг там тоже помогал. И Альтшуль он помогал, и Пашкевич. Ватутин с Пресманом очень приличными спарринг-партнёрами были для него. Моя помощь Гантваргу чисто профессиональная была близка к нулю, я думаю. Хотя я ездил тренером в Сенегал, когда он выиграл чемпионат мира. Но это больше была товарищеская помощь.

Люблю смотреть и партии учеников, наслаждаюсь этим. Сейчас я готов платить деньги, чтобы смотреть, как некоторые мои ученики блиц играют. Всё идёт зрелищно и тонко.

Помню, Лена играла в Голландии, это был 1979 год, кажется. Я находился в Вильнюсе тогда. И «64» напечатал её победную партию с Михайловской, которой я ещё не видел. Красивая партия, она есть в моей книжке. Лена полурогатку классно исполнила с зажимом в конце. Тогда в Вильнюсе Яша Шаус диктовал мне партию, а я угадывал ходы Лены. И я как начал подряд угадывать, он на меня глаза вытаращил. Просто это были отработанные приёмы: тащить эту, подтянуть сюда, закрыть там, поменяться на 30, взять в подкову, потом схватить в клещи.

— Помимо футбола, брали ли что-то полезное в других видах спорта?

— У любого тренера я всегда старался что-то взять. И это абсолютно правильно. Великий шахматный тренер Марк Дворецкий просил присылать всё, что под руку попадалось. И я был такой. Кто-то что-то сказал — и ты взял это. Иногда бывает так, что фраза, сказанная о том, что ты прекрасно знаешь, подана так афористично и доходчиво, что я знаю — этому ученику я так скажу. А другому — иначе, возможно. Что касается других видов спорта, у меня было очень много бесед с великими тренерами — по баскетболу, фехтованию, гандболу, лёгкой атлетике, футболу, борьбе и другим. Бышовец, Фель, Гойхман, Миронович — эти фамилии первыми вспоминаются. Я и с игроками много говорил, это интересно. С Зыгмантовичем, Каршакевичем. Какими-то общими с другими видами моментами я пользовался.

Опыт, не обязательно твой, — это бесценная вещь. Я считаю, что в тренерстве, почти уверен, что это ко всем видам спорта относится, к шашкам и шахматам точно, половина работы с учеником — это не конкретно шашки, не теория или практика. Это работа над личностью. Тут, конечно, у меня были свои плюсы, и я мог это делать. Это был мой конёк. В отличие от дебютов или ещё чего-то. Как в футболе, когда у главного тренера есть помощники: кто-то вратарей тренирует, кто-то ОФП занимается. Многое решает обратная связь, а это чутьё. Чувство на талант, чтобы его заметить, когда другому кажется, что там ничего нет. А ты должен увидеть, если оно у тебя есть. Тут я не побоюсь сказать, что у меня было такое звериное чувство. Я чувствовал учеников, а это очень важно.

1981 год. На тренировке с Зоей Садовской, Еленой Альтшуль и Ириной Пашкевич

В шахматах бывает, что наблюдаю за партией, и тренер какой-нибудь говорит про ученика: «Сейчас мат ладьёй и королём будет ставить». Я смотрю на этого ребёнка, которого не знаю. И почти на 100% угадывал, что не поставит. Тренер говорит: «Ну как так? Я же много раз ему показывал». А я всегда отвечал: «Объяснять можно сто раз, но надо, чтобы ученик один раз понял». Кто-то говорит, что ученики решили 50 позиций. А на какую глубину ты вложил эти позиции? И надо ли было столько? Иногда надо на скорость решить, такое тоже есть. Я когда-то взял у Андрейко интересную идейку. Андрис ходил с журнальчиком, где тактика была. Мы идём рядом, и он показывает, как решает — раз, раз, раз, раз. Я ему: «Ты так быстро?» Он говорит: «Понимаешь, если у меня что-то не получается, я не останавливаюсь». Я понял идею Андриса — он хочет видеть автоматически это, на ходу. И я тоже её применял. Что-то Гантварг скажет, и я — раз, себе забрал, всё на тренерскую работу перекладывал. Из таких мелочей что-то строится. Тут мелочь, там мелочь.

— Много слышал про ваши воскресные турниры.

— Наши воскресенья были одним из ключевых моментов в подготовке. Мы собирались в девять утра и заканчивали где-то в три. Иногда после тренировки мы ещё шли в футбол играть в 98-ю школу. По воскресеньям мы играли «Олимпийские турниры» в стоклеточные шашки. Я всем дал имена игроков. Альтшуль была Вирсмой, не знаю, почему. Олег Прокопович почему-то был Гантваргом. Шлейфмана я называл Робеларом, это гаитянский игрок. У Паши Шацова была не очень благозвучная кличка по фамилии монгола — Жамсран Ендомжанц. Для разнообразия Пашкевич была Ферпостом из Бельгии, Терешко — Делорье, по-моему. Из Африки у нас был Баба Си — Малинин, он у Чеховского занимался, приходил иногда. Кто-то был Куперманом, Сейбрандса у нас не было, кажется. Саша Пресман любил шутить, поэтому был Шутилкиным. Дети ждали этот турнир, им было интересно. Я же ещё и комментировал его. Мне кажется, на этих воскресеньях мы много выиграли. Это было наше преимущество перед другими, я не думаю, что кто-то ещё в Союзе работал по шесть часов по воскресеньям.

— В какой-то момент у вас сформировалась очень сильная группа, кто-то называл её «девяткой». Расскажите о ней.

— Начну с Альтшуль и Садовской. Они очень разные. Если аналогию с шахматами провести, то Лена — это Карпов, а Зоя — Каспаров. Они — великие игроки. С Леной было очень легко. Она слушалась и благодаря своему таланту всё правильно усваивала. У Лены тонкое чутьё, тонкая игра. Боец она была отменный. Я знал, что, когда после четырёх часов борьбы кончался цейтнот, а позицию ещё надо играть на фоне усталости, она будет выжимать всё что можно. Лена уникальна, она же в 14 лет стала чемпионкой СССР, в 16 — мира, а в 22 уже была 5-кратной чемпионкой мира. После этого Лена всё время была наверху, но уже не выигрывала.

1986 год, Минск. Матч за звание чемпионки мира

С Зоей было сложно, но однажды такой подала сигнал, после которого любой из тренеров в неё вцепился бы. Есть комбинация в стоклетках, я не помню автора, в конце получается крест. Чёрные шашки стоят ровно крест-накрест, их много, по пять-шесть в каждую сторону. И когда сбиваешь в конце, дамка делает несколько кругов. Позиция в этой комбинации была совершенно неестественной, ещё и решение невозможно запомнить. На одной из тренировок я её показал. А Зоя тогда ничем не выделялась. И через некоторое время — может, месяц прошёл — я без особой надежды спросил, помнит ли кто-то эту комбинацию. И Зоя сказала, что помнит. Я чуть со стула не свалился. Она поставила позицию, и оказалось, что и решение помнила. У неё жутко цепкая память.

Их матч 1986 года меня поссорил на какое-то время с Леной. Я ей прямо сказал тогда, что в душе болел за Зою, потому что, если две дочери идут к вершине, то хочется, чтобы победила младшая. Хотя если победит старшая — ничего страшного, работаем дальше. Но потом у нас отношения с Леной снова стали хорошими, и до её отъезда в 1990 году мы вместе ездили на чемпионаты мира и Союза. Зое я последний раз помогал в 1996 году в матче с Карен ван Лит в Голландии, прилетел тогда из США.

У Иры Пашкевич своеобразный талант. Ей не хватало определённых качеств, чтобы стать первой в мире. Но она была элитным игроком. У Иры не было мощной стратегии, но были тонкости в игре. Она играла плотно, шашечка к шашечке. У Иры было своё, хитроватое проникновение в позицию. Тренировать её было легко. Столько первенств Беларуси она выиграла — это же класс.

Олечка Садовская, к сожалению, ушедшая, была способной шашисткой. Да, она уступала ведущим, но у неё был свой класс, свой уровень. У Оли была хорошая душа, она отдавала много любви мне как тренеру.

Не могу не сказать и про Люду Сохненко, хотя она в «девятку» не входила. Фактически я «снял» её с русских шашек. Мне удалось её переставить с малой доски, где она была чемпионкой Союза, на большую. Она играла хуже настоящих стоклеточниц, но за счёт мозгов стала чемпионкой мира. В 1976 году я должен был с Людой ехать на чемпионат Союза, но сказал ей, что не поеду. Много внимания уже уделял подрастающим девочкам. Она говорит: «Миша, ты хочешь, чтобы медаль тренера чемпионки СССР кто-то другой получил?» Люда жёсткой дамой была. Я ещё немного готовил её к чемпионату мира. Но в 1976 году сам позвонил Эммануилу Меринсу и попросил взять её тренироваться. Через три года Люда стала чемпионкой мира.

Среди ребят было две суперзвезды — Ватутин и Пресман. Женя был шестым в мире в 1990 году в круговом турнире. Он очень сильный гроссмейстер, у него выработался свой стиль. Я думаю, это его заслуга больше, чем моя. Женя вырос в большого тренера. С Сашей Пресманом они сильно дружили. Саша ездил в Гронинген его тренером в 1990 году. Как игроки они были совершенно разные. Саша в игре был, может быть, более яркий. Как игрок он своего потенциала, безусловно, не раскрыл до конца. Женя проигрывал реже, был пожёстче как игрок. Саша — это человек, который отдаёт. Он с книжкой много помогал. Часто я брал его секундантом Зои и Лены. Саша и сейчас для шашек много делает.

В 1992 году Ватутин и Пресман вместе с Гантваргом выиграли Всемирную шашечную олимпиаду в итальянском Мори. Я прошёл отбор в команду, но накануне отъезда уступил место Жене. Это было очень тяжёлое решение. Ведь мне уже было 45. Когда ещё появился бы шанс побороться за медаль турнира такого уровня. Но ребята выиграли, значит всё было сделано правильно. Женя надёжно закрыл первую доску. А смог бы я так же сделать — это вопрос.

1992 год, Мори. Сборная Беларуси – победитель Всемирной шашечной олимпиады

К сожалению, Пашеньки Шацова уже нет. Он пришёл заниматься в 1976 году, переехал из Гомеля. Ко мне Паша относился с очень большой симпатией. Он был безотказным товарищем. Паша очень много отдавал. Как шашист он был очень крепкий. В мой последний приезд в Минск я должен был улетать под утро. И ночью позвонил Паша, спросил, можно ли подъехать. Он приехал, мы попрощались. Меня это тогда удивило. Возможно, он уже что-то чувствовал, т.к. вскоре его не стало.

Виталик Ворушило пришёл позже, чем все остальные. Я на него всегда обращал серьёзное внимание, он подавал большие надежды. По-моему, в 1978 году Виталик разделил третье место в первенстве СССР среди юношей в Нижнем Тагиле. Хороший, солидный мастер. Трудно сказать, почему не поднялся выше.

Игорь Терешко — интересная личность. Когда он пришёл ко мне, то был сильно увлечён, был фанатом шашек. Яркой его чертой была тактика. Он много составлял, к этому у Игоря был талант. Видимо, стратегия ему не давалась так, как другим ребятам, поэтому результаты были хуже.

В этой группе я даже не вижу никого, кто имел бы наклонность к спиртному. Хотя их тренер не был аскетом в этом плане (улыбается). На эту тему есть одна смешная история. Как-то в Москве проходило заседание тренерского совета Федерации шашек СССР. Присутствовали и серьёзные люди из отдела шахмат и шашек Госкомспорта. Началось обсуждение юношей: кто пьёт, кто не пьёт. И Шаус, он всегда правильный был, встаёт: «Конечно, Мишенька — хороший тренер. Но, правда, мы знаем, что он может нарушить режим». И выдал довольно длинную тираду в своём стиле. Когда он закончил, я попросил слово в ответ: «Всё, что сказал Яша Шаус, — абсолютно правильно, это правда. Вот сидит Яшенька, посмотрите на него — розовощекий, круглолицый. Он не пьёт алкоголь, чем подаёт всем нам хороший пример. Тренер — это взрослый человек со своими недостатками, достоинствами, привычками. Яшенька в этом смысле молодец у нас. Миша — да, бывает Миша нарушает режим. Но это мы сейчас говорим про тренеров. А теперь я хочу два слова сказать про учеников. Кто-то когда-то из моих основных учеников нарушал? Вы не можете сказать, что мои дурные привычки предались ученикам. А теперь о Яшиных учениках». А они же многие пили постоянно, его юноши. И я начинаю перечислять фамилии. Такой смех пошёл (улыбается).

1978 год, Таллин. Виталий Ворушило, Михаил Кац, Евгений Ватутин, Павел Шацов

— Многие из ваших учеников стали хорошими тренерами. Задатки к этому у них были видны?

— Могу сказать, у кого я задатков не видел — у Лены Альтшуль. Было видно, что Женя Ватутин обдумывал всегда, что ему говорили. Видимо, со своей какой-то колокольни. Наверное, Саша Пресман мог бы быть тренером, но он пошёл в другую область — языки, компьютеры. Может быть, Зоя для меня неожиданностью стала, но она очень мозговитая. Это приятно, что ученики стали тренерами. Видимо, в чём-то им нравилось то, что я делаю. Ватутин — мощный тренер. Пашкевич, Терешко сейчас хорошо работают.

Я всегда старался объяснять, для чего я что-то на тренировке делаю. Например, сейчас с моим лучшим учеником, ему 14 лет, мы смотрим партии двух игроков — Фишера и Карпова. Почему именно их? Если ты движения их все уловишь, то поймёшь, из чего Карлсен состоит. Потому что Карлсен — это смесь этих двух игроков.

— Интуиция у тренера должна быть?

— Вообще, у меня внутренняя интуиция зверская. Я угадываю многие моменты. Ты знаешь, девочки очень боялись моих плохих предсказаний. Потому что они видели, что я ляпал невероятную вещь и очень часто попадал в точку. И когда предлагал сказать, что будет завтра, они отказывались. Но я предсказывал страшные вещи только в том случае, когда девочки что-то не так делали. Но сбывались не только плохие предсказания. Вообще, у меня с прогнозами было хорошо. Конечно, с Вангой мне тягаться трудно, потому что у меня не было видений ночных никаких. Но что-то где-то.

Как Цирик нам показывал чудеса на моих глазах. Сидели Гантварг, Корхов, ещё кто-то. Он спрашивал: «Мишенька, что они там смотрят? Через 22 хода в левом углу три на две будет». И после подсчёта ходов, начинался истерический смех у этих людей, потому что всё совпадало. Понятно, что он мог быстро посчитать, увидеть позицию. Но где брал количество ходов? Цирик на это отвечал: «Мишенька, не знаю. Что-то щёлкает внутри, и я говорю. Но иногда ошибаюсь на ход-два».

Когда Сохненко стала чемпионкой СССР в 1974 году, я спросил, не хочет ли она попробовать в стоклетки. И сказал, что через три года будет играть в первенстве мира. В 1977-м Люда сыграла.

Людмила Сохненко

В 1979 году мне нужно было распределить учеников по обществам. В «Спартаке» были Пашкевич, Пресман и Оля Садовская, в «Красном знамени» — Ватутин. Альтшуль была сначала в ЦСКА, потом перешла в «Урожай». А Зою я хотел отдать в «Красное знамя». Прихожу туда, сидит Иванашко, заслуженный тренер СССР по велоспорту. Я ему говорю: «Я дам вам одну девочку сейчас. Её зовут Зоя, фамилия Садовская, 12 лет». — «А результаты?» — «Результаты у неё будут». — «Ты бы мне Альтшуль дал». А Лена уже была чемпионкой Союза. И я ему выдаю фразу, чтоб я так жил: «Надо подождать. Через семь лет Зоя будет чемпионкой». И в 1986 году Зоя стала чемпионкой мира. И когда Иванашко меня встретил, за голову схватился: «Ну ты даёшь!» Это из хороших прогнозов.

В 1978-м мы с Альтшуль полетели на первый финал СССР в Алма-Ату. Заведующим спортом в Минском гороно был тогда Лапунов, потом он возглавлял федерацию футбола. Перед отъездом у нас состоялся такой диалог:

— Ну ты, наверное, за дынями?
— Ну нет, Леонид Андреевич, мы не за дынями.
— А что думаешь?
— Займёт второе — не удивлюсь.

В Алма-Ате я, ещё не совсем опытный тренер, проработавший всего 4,5 года, вёл Альтшуль по турниру интуитивно. Лене же всего 14 лет было, она ничего не знала о турнирной борьбе. Лена начала 4½ из 6. На старте я ей говорил так: «Играй свою игру, играй схемы. Просто играй, покажи, что ты умеешь». Там, кстати, мы Сохненко обыграли красиво. Фактически я её поймал на схему, показал Альтшуль полурогатку с двумя шашками на большаке. Я посмотрел партию Мищанский — Шульман 1977 года в Ереване. Схема кривая, но Мищанский её провёл. И я Лене показываю, предлагаю сыграть. Она: «Но ведь это не идеальная». Ну да, я сам так учил. И есть фотография, когда после хода Лены Сохненко поднимает глаза с выражением, как писал Звирбулис в журнале «Шашки»: «Так нас не учили — играть не идеальную». И Лена выиграла хорошую партию. И вот 4½ очка из 6. А Лена же меня спрашивала перед турниром о результате. Я сказал, что если будет хорошо играть, то есть шансы в пятёрку попасть. И тут лидирует, и четыре тура играть с чемпионкой мира Михайловской, Панфиловой, Ахмедовой из Узбекистана и Альбиной Эрис. Крепкие все такие. Я Лене говорю: «Сейчас эти четыре партии ты играешь по-другому. Играешь центром, жёстко. Допустим, кто-то из них в позиции 12 на 12 предлагает ничью. Ответ один — нет. Играешь чисто технически, на выжимание. У тебя техника выше». И Лена набирает 4 из 4. Так в 14 лет мы выиграли первенство Союза.

— Наверняка хватало и сложных моментов в работе.

— В апреле 1980 года в Минске проходил дополнительный матч из шести партий за звание чемпионки мира 1979 года между Альтшуль и Сохненко. И Лена, ведя со счётом 3:2, просто сдалась в ничейной позиции в последней партии и упустила титул. Это была большая трагедия, страшный удар в тот момент. Я не мог из толпы выбраться, а должен Лене сказать, что позиция была ничейная. Уже не помню, как я это сказал, но в этом плане я обычно правильно подбирал слова. Лена тогда уже играла сильнее Сохненко, это без вопросов. Позиционно она доминировала, но психологически Люда была похитрее. В последней партии были качели: Лена сначала могла выиграть, потом — проиграть. Шесть часов играли. Я тогда просто сказал: «Забыли. Ничего страшного. Ты выиграешь в Голландии турнир». Там в августе должен был пройти чемпионат мира по круговой системе. Так и произошло.

1980 год, Минск. Елена Альтшуль среди одноклассников после первой победы в чемпионате мира. Слева от нее Михаил Кац

Расскажу про свои вторые слёзы. Даже не слёзы, а рыдания. Которые просто вырвались через пару недель борьбы. Зойка же нелёгкая всегда девушка была. Мы едем с ней в Алушту в 1980 году на полуфинал СССР. Зоя выполняет мастера и выходит в финал, 13 лет ей. В финале в Вильнюсе она набирает 1½ или 2 очка всего, ещё сырая была. В 1981 году финал СССР проходил в Минске. Зоя поделила 5-6-е места.

И вот 1982 год. Это был единственный раз, когда мои все четверо играли в финале — две Садовские, Альтшуль и Пашкевич. Со мной помощником поехал Шура Власенко. Финал был в Поти. Мы долго ехали поездом, и я предложил девочкам сыграть тренировочные партии. Сажаю Зою с Леной. Зоя говорит, что не будет играть. Я быстро понял, почему. Зоя уже хотела куда-то попадать после 5-го места. И не хотела с Леной играть, потому что перед турниром не хотела давать той уверенность. Я быстро принял решение. Понял, что надо действовать жёстко, иначе потом ничего не будет. Я вывожу Зою в тамбур и говорю ей: «Ты уже чемпионкой Союза хочешь стать? Ты чемпионкой не станешь в этом турнире. Но если ты слушаться будешь, то у тебя будут шансы на тройку. Это Лена с тобой не должна играть. Зачем ей тебя тренировать? Это игра для тебя, а не для неё. А если ты так начнёшь себя вести, то займёшь десятое место» (в итоге Зоя такое место и заняла — это возвращаясь к теме прогнозов). Зоя голову опустила: «Я не буду играть». Я говорю: «Тогда вариант простой. Девочек в Поти дальше везёт Власенко, а мы с тобой возвращаемся в Минск». Я бы это сделал стопроцентно. Для того чтобы она тренировалась, а не думала про это первое место. Приехали мы в Поти, и игра у Зои сразу, конечно, не пошла. Но я понял, что лучше пожертвовать этим годом, чем если бы я у неё на поводу пошёл. Тогда бы вообще всё сломалось. Это рискованное решение было, но, как потом выяснилось, правильное. И в какой-то момент турнира мы заходим в номер с Власенко, я говорю об игре Зои и вдруг начинаю непроизвольно рыдать. Это были мои вторые шашечные слёзы и первые тренерские. Уже в следующем году Зоя на Союзе делит третье место, попадает на чемпионат мира и т.д.

1987 год, Минск. Михаил Кац и Зоя Садовская

В Поти с Олей смешно было. Она начала плохо — проиграла первые четыре, кажется. Выходит как-то после партии, и я говорю: «Ну что ты расстраиваешься? Сейчас ещё 10 проиграешь, рекорд побьёшь в обратную сторону. Расслабься». В итоге Оля закончила «минус 2», нормально для первого раза. Остальные мои играли успешно: Лена первой стала, Ира поделила 2-4-е места.

— Психология — это самое сложное в тренерстве?

— Я думаю, да. Взрослая психология — не моя сильнейшая сторона, а детская — да. Я ребёнка чувствую. Это если дано, то дано. Во время тренировки тренер должен вдохновлять. Это я прочитал у Сосонко, хотя, по-моему, было ещё у великих древних. Есть очень хороший афоризм, который я сначала не понимал. «Хорошие тренеры тренируют хорошо. Очень хорошие тренеры — очень хорошо. А великие вдохновляют». Это очень важно. Ведь вся наша учёба и даже показ материала, на котором ученики потом обыгрывают чемпионов мира, — это же надо, чтобы ты их вдохновил. Я не к тому, что я великий, не великий. Какими только эпитетами меня не награждали! Они мне не нужны. Я думаю, вдохновить — это пик. Первые тренировки нужно проводить на большом подъёме. Надо влюбить детей в себя в хорошем смысле слова.

Я всегда должен ученику какие-то слова перед партией сказать. Тренер должен сказать. И я каждому находил свои слова. Обязательно. Если я не сказал ничего, то чувствовал себя дискомфортно.

У меня как-то шахматами занимался Додик Хейман, талантливый мальчик. В 10 лет он уже имел слабый первый разряд. Но бойцом ему быть было не дано. Мы как-то поехали на шахматный турнир. Была большая швейцарка, много команд. Додик выиграл пару партий, потом носился и носился — и подставил ферзя. Я, конечно, злой. В перерыве собрал команду. Кого-то хвалю, кого-то подбадриваю. А Додику говорю: «А ты — самая настоящая свинья». Дети от меня никогда такого не слышали. Додик растерялся немножко. Я объясняю, почему так сказал: «Мы здесь все стараемся, родители приехали, и твои тоже. Все болеют за всех. Садись и работай за партией. Чтобы я тебя не видел бегающим по залу». Жёстко прошёлся. И пять оставшихся партий он выиграл.

Нью-Йорк. На тренировке в школе «Белая ладья»

А вот история про чемпиона мира по шахматам до 16 лет 2005 года Сашу Лендермана. Я — его первый тренер, два года с ним работал, с 10 до 12 лет. Психика у Саши была трудной, неустойчивой. В школе я проводил турнир с призами, таблица висела. Саша был ещё послабее остальных. И он отказывается играть: «Все будут смеяться над моими нулями». А у меня в ту же секунду идея: «У тебя не будет ни одного нуля. Я тебе буду ставить маленькие точки вместо них, и никто их не будет видеть. А единицы и нули я буду ставить жирные». И он согласился играть и даже в плюсе закончил.

Ещё одна вещь у меня была неплохая. Вот ребёнок много зевает. Но это естественно. И у меня сразу афоризм, переделанный, не мой: «Скорость — сестра таланта. А зевок — брат скорости». Дети, услышав это, улыбаются. Всё должно быть с улыбкой.

— О вас и успехах ваших учеников много писали, снимали фильмы. Вы чувствовали свою популярность?

— В конце 1993 года мне показалось, что с сердцем что-то не то. Я вызвал скорую. Врачи приехали, измерили давление, какой-то укол сделали. Вроде всё нормально. Врач уходит и спрашивает: «Это не вы тренируете шашисток?» Услышав утвердительный ответ, забрал меня и повёз в больницу скорой помощи. Приезжаем туда, проходим в приёмный покой, и, как сейчас помню, он пальцем показывает на меня и говорит: «Пожалуйста, это национальная гордость». Это штрих к популярности шашек тогда в Беларуси.

После победы Лены в чемпионате СССР в 14 лет ей домой пришёл мешок писем со всего Союза, просто мешок. Её большой портрет был в «Советском спорте». Кстати, Лена очень неохотно шла на контакт с журналистами — интервью, телевидение. Приходилось заставлять её, говорить, что наш вид спорта нуждается в освещении.

Журналисты хорошо ко мне относились, со многими мы стали друзьями — с Петропавловским, Тереховым, Майским. Я быстро стал своим в «Физкультурнике Белоруссии». Плюс пошли успехи. Потом часто даже в Америке встречал людей, которые заочно меня знали, потому что о нас постоянно газеты писали. Шашки тогда сильно гремели в БССР. Кстати, многие журналисты, которые со мной общались заочно, при личной встрече удивлялись. Они думали, что я седой, хромой, что мне 90 лет, раз я наставник (улыбается). А мне ещё и 40 не было.

На эту тему есть ещё одна история. Летом 1996 года я первый раз приехал на побывку в Минск из Америки. Захожу во Дворец, начинаются гулянья, конечно. Директором ещё был Валера Высоцкий. И где-то на следующий день я снова выхожу в сторону Дворца. А напротив него как раз открылись кафешки. День солнечный, я сажусь за столик на улице. Мимо проходит много людей, и разных моих знакомых среди них полно, центр города всё-таки. Кто-то подошёл, подсел ко мне. И так постоянно: один уходит, второй приходит, знакомые знакомых присоединяются. В итоге во Дворец я так и не попал в тот день. Поздно вечером домой меня доставили Паша Шацов и Саша Пресман. Следующим утром я всё-таки добираюсь до Дворца и на вопрос Саши: «Шеф, как вы?» — отвечаю: «Я понял одну вещь про вчерашний день. Я целый день провёл на свежем воздухе» (смеётся).

— Для многих тренеров ваша книга «Уроки стратегии на 100 клетках» стала настольной. Как она писалась?

— С книгой было интересно. Тогда получить какой-то заказ в шашки от издательства «Физкультура и спорт» было практически невозможно. Я не помню, у кого, кроме Купермана, там выходили книжки. Володя Вигман издал там одну — «Радость творчества». Хотя он хотел назвать её «В жизни должна быть радость». Но отказали. Советское время, и звучало это, как будто радости нет, но должна быть. В итоге название изменили.

И как-то Наташа Полянская сказала, что издательство готово выпустить мою книгу. Мы подписали контракт в 1987 году, кажется. Я работал над ней постоянно, брал на все соревнования.

Идёт работа над книгой

Сильно помогал Саша Пресман. Он, например, придумал ПТИ — полезную тактическую идею. В книге есть одна позиция четыре на четыре в главе «К чему надо стремиться». Помню, как мы её анализировали часов десять. Года через два я сдал рукопись, мне выплатили аванс, где-то 2600 рублей. Вообще, я удивляюсь, что я её написал, это не в моём духе. Книжка должна была выйти в 1991 году, был даже анонс в центральном книжном магазине Минска. Но Советский Союз развалился, и книга не вышла. Издательство мне разрешило её выпускать в других местах. Её взяли голландцы, вышла одна часть, вторая. Позже переиздавали, переводил Балякин. Потом французы, итальянцы выпустили. В 2000 году она вышла в Минске в издательстве «Белпринт».

Версию для голландцев я даже писал дома у известного белорусского футболиста Андрея Зыгмантовича. Он тогда играл за команду из Гронингена и пригласил пожить у него, мы были знакомы. В клубе Андрею дали трёхэтажный особняк с машиной. И я неделю прожил у него. Хорошо там писалось. Говорил Андрею, что Болдинская осень у меня. Подарил потом ему экземпляр. Побывал и на нескольких матчах «Гронингена». Однажды c Зико, как Зыгмантовича звали в минском «Динамо», и известным югославом Милко Джуровским в казино даже съездили.

— Владимир Вигман в отличном рассказе «Пан Кац» (https://www.chayka.org/node/3962) увековечил ваш первый выезд за границу.

— Однажды Зоя мне звонит и говорит, что у них в Риге по радио артист театра читал «Пан Кац». Рассказ ушёл в народ. Из этой поездки есть ещё две истории.

A.Presman · Pan Kats
https://soundcloud.com/presman/pan-kats
https://soundcloud.com/presman

В выходной день была запланирована поездка в Краков. Выезжать нужно было рано утром. А накануне в нашу гостиницу заселились члены профсоюза «Солидарность», которые против Ярузельского. Я попал к ним в компанию, выпивали, естественно. Сначала они немного наехали на меня — мол, я от Андропова, но потом разобрались. Один из них даже подарил мне цепочку со словами гимна «Солидарности». В номер пришёл часа в четыре утра. А уже в пять раздаётся стук в дверь. Александр Андреевич Шабалин посмотрел на меня со словами: «Миша, ну и вид у вас». Он был со мной на «вы», а я его называл Шефом. Я объяснил, что нужно было внедриться врагу в тылы. Садимся мы в машину «Полонез», она трогается, и я спрашиваю, пытаясь понять, что происходит:

— Шеф, куда мы вообще едем?
— Как куда? В Краков.
— А сколько это километров?
— 180.
— В такую даль за пивом.

Шабалин начал смеяться и сказал фразу, которую он мне всегда говорил: «Миша, вы прощены». А я думал только о пиве, до которого было 180 километров.

Елена Альтшуль, Михаил Кац, Александр Пресман

Лена Альтшуль тот чемпионат мира выиграла. Мы возвращаемся назад на поезде. Выпиваем в купе со старшим Вирным, и он заводит свой обычный разговор:

— Миша, ну что ты меня так не любишь?
— Саша, что ты такое говоришь? Я тебя так люблю, так люблю. Я тебя в декларацию вписал!
— В какую декларацию?
— В таможенную. В ней есть графа «Какие ценности вы везёте из-за рубежа». Я и указал Лену и тебя.

— Думаю, смешные истории не только на том турнире случались.

— Расскажу ещё две. Единственный раз в жизни я повёз детей на «Чудо-шашки» в 1976 году в детский лагерь под Луганском. Мы взяли второе место, хотя уверенно лидировали большую часть турнира. Альтшуль только пол-очка потеряла, кажется. Под конец нас обогнала команда из Нижнего Тагила. Она должна была играть с армянами, которые играли слабовато. И я им для смеха говорю (рассказывает с кавказским акцентом. — В.А.): «Товарищи, завтра, когда солнце едва встанет над Луганском, четыре армянских джигита на разгорячённых конях войдут в этот город и не оставят там камня на камне». Они мне: «Товарищ Кац, вы не волнуйтесь, джигиты завтра будут стараться». Наступает утро, они садятся играть. А играли на большой поляне, столы были огорожены канатами. Тренеры не должны подходить, общаться с детьми. Проходит пять минут после начала тура. Я стою у каната, и тут из-за своей доски встаёт маленький армянин, мчится ко мне стрелой и в руку даёт записку. Я даже не успел среагировать. Судьи увидели это, тогда Чубаров Лев Алексеевич был главным, берут меня под белы ручки и заводят в беседку. Я открываю записку: «Товарищ Кац, один джигит уже проиграл».

Кубок СССР 1980 года в Измаиле. За сборную Белоруссии в стоклетки играли Гантварг, Свизинский, Шульман и Пашкевич, в русские — Плакхин, Беляевский, Агашин, Соркина. Я тоже должен был играть, но поменялся со Свизинским и стал тренером. Мы жили на турбазе «Дунай». Завтра матч с Латвией, и я даю установку команде. Мы идём на первом месте. Говорю: «В принципе, всё понятно. Русские делают ничью». Смотрю, Алик Плакхин потирает руки. По-моему, ему с Вигманом предстояло играть. А я продолжаю: «А евреи выигрывают». Смешная история, потом она долго гуляла по редакции «Физкультурника».

— 25 июля 1994 года вы улетели в Нью-Йорк. Тяжело ли далось решение о переезде?

— Мои родители и брат в 1990 году эмигрировали в Израиль. В декабре 1993 года в США улетели моя старшая дочка Ирочка, жена и её сын от первого брака Женя. А я плохо представлял, как вообще могу уехать. Родители мне постоянно говорили: «Миша, ты пропадёшь один. Ты должен уехать». Я этого не боялся, пытался это дело оттянуть, как-то уйти от этого. Работа была для меня важнее. И я бы не уехал, если бы не родители, которые значили для меня много. При всей моей любви к дочери, больше сыграл их авторитет. Это было очень сложное решение.

США — не моя страна, но я ей благодарен. Моё основное счастье в этой стране — это то, что я имею здесь работу, которую обожаю и люблю. Вот сейчас я, например, смотрел партии Карпова. Я мог бы зарабатывать очень приличные деньги, если бы взял больше учеников. Но я предпочитаю изучать сам что-то, много времени на это трачу.

Минская газета «Знамя Юности» от 26 июля 1994 года

Журналисты в 1994 году задавались вопросом: «Как так случилось, что человек, находящийся в зените, вдруг переезжает?» Но мотивация у меня уже была не та. С десяток чемпионатов мира учениками был выигран. Мне уже было неинтересно. Я ещё когда уезжал, всем сказал, что перехожу на шахматы. Уже было 200 книг шахматных собрано за те годы, что я интересовался этой игрой. Мне это было очень интересно, это была новая мотивация.

Но поначалу в Нью-Йорке я пошёл работать секьюрити. Там смешной случай произошёл. Звонят мне домой: «Майкл, ты должен быть на 34-й авеню в 12 ночи». Я надеваю форму, прибегаю туда. Меня отправляют в комнату на 23-м этаже — охраняй. Там компьютеры стоят, я не очень понимаю, что охранять. А лето, жарко. Через полчаса я разделся, трусы, правда, оставил. И прилёг поспать. Тут стук в дверь. Я ничего не понимаю, открываю дверь, и заходит мужик. Немая сцена. Я в трусах, он в форме с бляшкой проверяющего на груди. Через 30 секунд он опомнился и говорит: «Гай, ю хэв ту лук мо профешнл». И ушёл, но меня не сдал. К счастью, потом я перешёл на тренерскую работу.

Меня нашёл Евгений Моисеевич Геллер, он был очень известной фигурой в Беларуси, преподаватель, автор детской игры «Спортландия». Он устроил меня в Шорфронт — еврейский центр, который находится в минуте ходьбы от моего дома. Так я начал вести шахматы в 1995 году.

А в 1998 году я познакомился с Доней Хаселев. Благодаря ей в марте следующего года мы открыли школу «Белая ладья». Так что ещё один юбилей у меня будет в этом году — 25 лет школе. Кроме меня, сейчас в ней работают ещё шесть тренеров — из Украины, Грузии, России. У нас очень хороший коллектив. И серьёзные достижения школы — это результат работы этого слаженного коллектива. Удивительно, что за 25 лет он практически не изменился.

В школе за эти годы было подготовлено 10 мастеров. Из них Саша Лендерман, про которого я рассказывал, стал гроссмейстером и, что важно, тренером сборной США, когда она в 2016 году в Баку выиграла Олимпиаду спустя 40 лет. Международными мастерами стали Ира Зенюк, Саша Островский и Лена Кац, моя дочка. Кандидатами — около трёх десятков человек. За эти годы сотни детей прошли через школу. Некоторые из них уже приводят на занятия своих детей. Я не знаю, как сейчас, но долгие годы мы были единственной стационарной школой в Нью-Йорке. Остальные, которых здесь много, в основном собирают детей на сессии.

Также наши ученики одержали около 20 побед в личных и командных чемпионатах Америки в разных возрастных категориях, многие участвовали в первенствах мира. Моя Лена пять лет была сильнейшей в своём возрасте в США. Мы вместе с ней были на пяти чемпионатах мира — в Аргентине, Вьетнаме, Грузии, дважды в Турции. Лучшее её место — седьмое в группе до 14 лет в 2009 году. Лена попадала в число 10 ведущих юных шахматистов США, для которых Каспаров два раза в год проводил тренировочные сессии по два дня. Когда дочка стала седьмой на мире, Гарик хвалил её.

В 2006 году Каспаров награждал победителей первенства США, в том числе мою Лену. Я потом вышел на сцену пожать Гарику руку, дочка нас сфотографировала. Фото получилось интересным: Каспаров — с головой, я — без головы. Пожалуй, не будем его публиковать (улыбается). Гарик предложил перейти на «ты», но я, честно говоря, постеснялся. Такой пиетет был.

6 января 2024 года, Нью-Йорк

Ещё две истории про школу. В 1999 году, когда она только открылась, один мужчина привёл маленького сына. Он, может быть, неделю у нас позанимался. Помню, сидел он в последнем ряду, немного тщедушным был. Но дело в том, что я тогда ещё не очень хорошо владел шахматной терминологией на английском языке, и они ушли. Этим мальчиком был Фабиано Каруана.

Когда-то мой ученик Яша Шварцман поехал на первенство Америки до 8 лет, шёл 5 из 5 и в последнем туре играл с Накамурой. Имел выигранный ладейный эндшпиль с двумя лишними пешками, но проиграл. Через много лет я спросил у Хикару про эту партию, он вспомнил её.

В 1999 году на открытие школы приезжал известный журналист Наум Дымарский, снимал сюжет для телевидения. В том году в Нью-Йорке выходил телевизионный шахматный клуб, раз в две недели. Вёл его Наум Александрович. Помогать он пригласил меня. Я рассказывал про историю шахмат, что-то показывал. Кто-то из шахматистов даже высказывал претензии, что в программе работает шашист. На это Дымарский, одно время возглавлявший Федерацию шашек СССР, отвечал: «Я прекрасно знаю, кто такой Миша Кац». Мы с ним сильно подружились тогда.

За всё время я только одного парня здесь в шашки тренировал — Мишу Лаевского, ему было 13 лет. Сам он из Харькова, там занимался русскими. Его мама меня нашла, мы тренировались в стоклетки. Год-полтора мы работали. Он отобрался на юношеский чемпионат мира, но ехать туда нужно было за свой счёт. К сожалению, он умер в 35 лет.

— Знаю, что вы и шахматную книжку написали.

— С этой книжкой получилось так. 2004 год, я сижу на тренировке с ребёнком. И что-то у меня в голове такое складывается:

Король вздыхает «ох» и «ах»
И повторяет снова:
«Ведь мне объявлен страшный шах
Ладьёй я атакован».

Я пришёл домой после тренировки — и вдруг как полилось. В итоге за неделю написал 100 четверостиший и оформил их в книгу для новичков, которую назвал «Это даже интересно». Она вышла тиражом две тысячи экземпляров, почти все уже разошлись, штук 50 осталось. Книжка есть у Каспарова, Карпова, Гельфанда, Белявского, Юсупова, Камского и многих других.
Сергей, сын Лёни Бондаря, друга семьи Каспаровых, мне рассказывал, что показал эту книгу Гарику, и тот все полтора часа их разговора листал её и улыбался. Яков Дамский сказал так: «Очень хорошая работа. Жалко, что мне не пять лет и я не могу всё начать сначала». Это для меня была самая высокая оценка. Книга получилась, мне за неё не стыдно. Многие четверостишия дети легко запоминают наизусть.

Гарри Каспаров читает книгу «Это даже интересно», справа Сергей Бондарь

— Следите ли вы сейчас за шашками?

— Сильно не слежу. Радует то, что Иванчук очень любит шашки. Кстати, он начал интересоваться ими ещё в 90-х годах. Иванчук приходил на матч Украина — Голландия, играл в шашки с Мишей Корховым.

Шашечные партии я сейчас почти не смотрю, настолько погрузился в шахматы. Игры же ведь похожие по своей сути. В том числе по тренерской стратегии. Дворецкий мне когда-то писал, что в ней вообще не должно быть пропасти и, в принципе, стратегия должна быть одинаковой. Когда я с дочкой Леной ездил на чемпионаты мира среди детей, я много вечеров беседовал про тренерскую работу с известным шахматным наставником Адрианом Михальчишиным. Никакой разницы.

Я сейчас могу работать с сильными мастерами, у которых нет классической базы. Много могу им показать, потому что у меня классифицировано в тетрадях около четырёх тысяч партий. Допустим, я партий Алехина 500 просмотрел и отобрал 200. Фишера я посмотрел 747, выбрал 220, а потом ужал до 109. Из множества партий Карпова я взял 140, после «шлифовки» осталось 113. Поэтому мне сейчас легко. А в стоклетки — попробуй научи.

— Что пожелаете себе в ближайшие пять лет?

— Пожелаю по фильму про Высоцкого: буду каждый год говорить «спасибо, что живой». Всегда хочется, чтобы твои близкие долго жили. Самому быть относительно здоровым. Ещё сил, особенно нервных, для того чтобы продолжать любимую работу. И, конечно, хочется побывать в Беларуси. Встретиться с товарищами и учениками.

2019 год, Минск. Михаил Кац с членами Исполкома Белорусской федерации шашек

Воспоминания учеников Михаила Каца ( http://64-100.com/ucheniki-mihaila-katsa-o-trenere-shashki )
Фотографии из архивов М. Каца, А. Гантварга, З. Голубевой, Е. Ватутина, А. Пресмана, И. Пашкевич, Белорусской федерации шашек, БГАКФФД, РИА Новости и из открытых источников.

Зоя Голубева,
16-кратная чемпионка мира

Зоя Голубева

Недалеко от нашего дома, на Народной, 14, была пионерская комната. Папа туда иногда ходил, играл с детьми в шашки. Когда нам с сестрой было по семь лет, папа отвёл нас туда заниматься. Сначала шла большая проходная комната, там тренировались штангисты. В следующей комнате был кукольный театр. Мы туда хотели, но нас не взяли. А самая маленькая комната была отведена под шашки. И когда мы на шашки приходили, то заходили во вторую комнату и играли с куклами, пока никого не было.

Сначала Кац на нас особого внимания не обращал. А потом, года через два, пришёл к нам на тренировку один перворазрядник, фамилию не помню. Кац спросил, кто хочет с ним сыграть. Все затихли, мы же ещё новичками были. А я вызвалась. Сыграли вничью, и после этого Кац начал ко мне присматриваться. Потом мы перешли на стоклетки, и на одной из тренировок Михаил Александрович поставил комбинацию «Крест» одного голландца из какого-то журнала. Ходов 15-16 всё отдаешь, чёрные стоят большим крестом на большой дороге и двойнике, у белых остаётся одна дамка, и сбивает по кругу. Мы продвигали эту комбинацию, посмотрели, как правильно побить, и забыли. Через какое-то время Кац говорит: «Ой, я потерял эту комбинацию, не найду никак. Жалко». А я её помнила, и решение помнила. У меня зрительная память очень хорошая. После этого Кац на меня внимание и обратил. Мне было лет 9-10 тогда. Ещё мы смотрели партии Сейбрандса, потом я отворачивалась и при помощи нотации диктовала всю партию. Она у меня как-то в голове сразу записывалась. Мне легко было это делать.

Кстати, на стоклетки я не хотела переходить. На маленькой доске было уютно. Никаких вариантов мы не учили, я всё время играла «Гибельное начало». Но стоклетки быстро затянули, и возвращаться в русские я уже не хотела. Когда Кац меня в старшую группу перевёл, то было тяжело. Мы с Олей самыми младшими были. Но, может, поэтому и прогрессировала так быстро.

Михаил Кац и Зоя Садовская

Пошли результаты. В 13 лет стала мастером спорта. Тренировки проходили весело. Михаил Александрович — очень талантливый педагог. Именно педагог. Мало того что он в шашках хорошо разбирался, но ещё и своей личностью притягивал. По воскресеньям у нас тренировка в девять начиналась, так я уже в полдевятого стояла на улице и с нетерпением высматривала Михаила Александровича. Он обычно со стороны 98-й школы шёл со своим большим коричневым саквояжем. Очень хотелось тренироваться. По воскресеньям мы играли «Олимпийские турниры». У каждого был свой ник. Я почему-то была Воронцовым. У нас была переходящая медалька, совсем простенькая, из алюминия. Но мы так боролись за неё, такие страсти были.

Кац всё время шутил. Я когда сама тренировки провожу, часто ловлю себя на мысли, что употребляю его фразы. Ещё интересная фишка была с начальными разрядами. У Каца была большая тетрадка, куда он записывал таблицы турниров. За первое место он рисовал рожицу коровы. Набираешь десять коров — получаешь пятый разряд. И так далее. Я тоже это использую в работе. Как ни смешно, но пользуется популярностью. Дети всё время считают эти смайлики и ждут разряды. Большой педагогический талант у Каца, он занимался и занимается своим делом. Как-то и мне это передалось. Хотя я не собиралась становиться тренером, вообще про это не думала. Но от судьбы не уйдёшь, видно. 20 лет уже тренирую.

Но и ругалась я с Михаилом Александровичем. Я же упрямая была, со своим взглядом на всё. У меня характер ужасный был. Я очень не любила проигрывать, поэтому, наверное, столько и выигрывала. В детстве, когда проигрывала на тренировке, я ругалась, могла кого-то избить даже. Кац вообще выгонял меня несколько раз навсегда. Но я приползала, как побитая собака, просилась обратно. Я не могла без шашек. Мне очень нравилось выигрывать, у меня прямо жажда ненасытная была. А проигрывать я не умела. Меня это так бесило. Я себе говорила, что больше не буду проигрывать, чтобы так не расстраиваться. Не удалось тренеру научить меня проигрывать, хотя он и пытался, наверное.

Как-то мы поехали в Поти на чемпионат Союза. Оля моя четыре партии подряд проиграла, расстроилась. Мы сидим за ужином, и Кац говорит ей: «Всё, прекращай плакать. Ставлю тебе новую задачу — проиграть все партии турнира». И как-то Оля отвлеклась от этого всего, выиграла у кого-то, вничью сыграла. Кац её даже шутя ругал, что не выполнила установку. У Оли настроение улучшилось, она даже меня победила под конец турнира.

Много находились на сборах в Стайках. Там спортсмены из других видов спорта были: гандболисты СКА, футболисты минского «Динамо». Помню, идём как-то на обед после тренировки, а навстречу штангисты:

— Вы с тренировки? У вас, наверное, голова болит?
— Почему?
— Мы штангу потягали, так у нас руки болят. А у вас должна голова болеть.

Кац прилетал в Голландию на мой матч с ван Лит в 1996 году. И рассказал потом интересный случай. Карен готовил Сейбрандс. В одной из партий у меня полурогатка, соперница нападает и стоит простая комбинация в два хода. И как раз в это время Сейбрандс даёт комментарий телевидению, его спрашивают, как позиция у Карен. А он же в голове всё держал и, когда узнал, куда она пошла последним ходом, то произнёс только: «О боже мой!».

1996 год, Вюгт. Во время матча с Карен ван Лит

Помнятся ещё две истории из поездок. Как-то мы ехали на поезде из Парижа к месту турнира. В купе с нами сидела француженка. А Кац в школе учил французский, правда, словарный запас у него был очень небольшой. Но он так умел этими словами жонглировать, что прекрасно объяснялся. И уже через 10 минут поездки француженка довольная сидела, смеялась и внимала Михаилу Александровичу.

Когда я первый раз поехала в Голландию, мы зашли в кафе выпить кофе. И я там забыла маленькую сумочку. Мы с Кацем вернулись. Но надо ведь как-то объясниться с барменом. Как будет сумочка Кац не знал, но нашёлся — сказал ему «пти вализ», маленький чемодан. Я и сейчас помню все его французские слова, которыми он разговаривал.

В первую очередь хочу пожелать Михаилу Александровичу здоровья. Весёлость свою он не растеряет до конца жизни, это я знаю. Ну и, конечно, приехать ещё в Минск, чтобы мы встретились.


Александр Пресман,
победитель Всемирной шашечной олимпиады в составе сборной Беларуси

Александр Пресман

Где-то в 1974 году я всерьёз увлекся шашками.

Книжка «Приключения на шашечной доске», которую мой старший брат получил за победу в конкурсе решений «Учительской газеты», и то, что однажды, простудившись, я от скуки стал её читать, — это ещё один пример, как вроде бы несущественные детали могут оказаться для человека жизнеопределяющими. Особенно в детстве.

Перечитав эту книжку много раз, я попросил родителей «отвести меня на шашки».

Папа немедленно приступил к поискам. Первым делом он поехал в шахматно-шашечный клуб на Бядули. Там действительно был «кружок», но с детьми там никто не занимался. Ему сказали, правда, что какая-то детская группа и хороший тренер по фамилии Кац есть на Народной. Увы, Народная от района бульвара Шевченко, где мы жили, была слишком далеко. 45 минут на автобусе — для родителей возить меня туда-сюда было невозможно, а отпускать 10-летнего ездить в автобусе одному по 1,5 часа в день тоже казалось нереальным.

Поиски продолжились. Как-то пришёл сигнал (да, в «древние» времена информация давалась совсем не так, как сегодня), что шашечная группа есть в ДЮСШ, которая находится намного ближе к нам, на улице Горького. Мы, конечно, сразу поехали туда. Нас встретила женщина-тренер. Которая объяснила, что на Горького заниматься можно только шахматами, что она очень и советует, поскольку на шашки придётся ездить аж на Народную (хотя там и работает очень хороший тренер по фамилии Кац). Тамара Головей (так звали эту женщину) сильно старалась нас уговорить. Папа, пожалуй, сдался бы. Но я был непреклонен. Шашки и только шашки. Хотя в шахматы играть я умел, но зацепила меня красота именно шашечной игры. Поскольку расстояние от нашего дома до Народной меньше не стало, мы опять остались ни с чем.

Прошло ещё какое-то время, начался новый учебный год, и, когда папа снова позвонил в клуб, его ошарашили приятной новостью, что у них таки открывается детская группа и даже назначили встречу. Полные надежд, мы приехали в назначенный час. В клубе нас встретил Владимир Гракович, который объяснил, что мы всё не так поняли. Просто в этот день/время в клубе находился тот самый хороший тренер по фамилии Кац, который ведёт группу на Народной и который нам даст точный адрес и время занятий.

От счастливой (как оказалось) судьбы в виде «хорошего тренера по фамилии Кац» было, похоже, не уйти. Мне как раз исполнилось 11, и родители решились, хотя расстояние до Народной так и не стало ближе.

Ну, то, что и одного занятия было достаточно, чтобы захотеть приходить ещё и ещё, будет, думаю, понятно и из других рассказов.

Понимаете, за уже прожитую (не такую короткую) жизнь мне довелось познакомиться и пообщаться с тысячами людей, в том числе очень и очень интересных. Так вот, людей, сравнимых с Кацем по обаянию и остроумию, — единицы. А уж две категории людей — женщины и дети — наиболее чувствительны к этой магии. Так что то, что Михаил Александрович стал позже самым великим в истории (женским) тренером, было практически неизбежно.

Основная группа, которая начала заниматься почти на 2 года раньше меня (те самые 50 лет назад), была для меня недостижимо далека. Они уже начали играть в стоклетки. А я, хоть и пытался подстроить всем противникам «удар, прямой как стрела» (b2хh8), из всё той же книжки, был ещё очень далёк от тех премудростей, которыми уже владели юные волшебники из главной группы. Не скажу точно, но как минимум года полтора у меня ушло на то, чтобы проявить себя и заслужить перевод в старшую группу.

Хотя Кац и предупредил, что будет нелегко, но я слишком хотел этого, чтобы бояться трудностей. Ох, как же было непросто поначалу, когда я сидел и слушал, как тренер обсуждает с другими какие-то, судя по всему, исторические вещи: «олимпик» (видимо, что-то из Древней Греции), «королевский удар» (нет, скорее Cредневековье), «классика» (ну, понятно, что не современность), «золотая шашка» (про подвески королевы читал, что-то оттуда, наверно). Но потихоньку я втянулся, начал что-то понимать и постепенно стал даже оказывать сопротивление «ветеранам».

1990 год. Александр Пресман, Евгений Ватутин, Алексей Чижов — призёры Brunssum Open

«ОЛИМПИЙСКИЕ ТУРНИРЫ»
Сопротивление оказывать можно было в блицах, которыми заканчивались тренировки. Но особенно важно это было во время «Олимпийских турниров». Так назывались воскресные круговые блицы, в которых (если посмотреть в таблицы тех лет) играли не юные минчане, а игроки разных стран и поколений. На самом деле это были мы, но насколько веселей было то, что в турнире как будто бы играли Вирсма, Делорье и прочие звёзды. У каждого был, как сказали бы сейчас, никнейм. И если в одних именах (Вирсма = Альтшуль, Ферпост = Пашкевич, Клерк = Ватутин, Бассиру Ба = Ворушило, Делорье = Терешко, О. Садовская = Гоогланд) была ещё какая-то логика, то некоторые получили ники или благодаря каким-то своим качествам (Шутилкин = Пресман), или просто чтобы звучало ещё веселей (Ендомжанц = Шацов), или просто почему-то (Воронцов = Зоя). Сам Кац, если и играл сам, то выступал как придуманный Шеф (Япония).

Вот так небольшие вроде бы тренерские ходы, которых на самом деле было множество, превращали рутину тренировок в живое и весёлое действо, на которое хотелось приходить всегда, не думая о долгой дороге.

Любопытно, что спустя годы некоторые наши ученики встретились со своим альтер эго, и порой не без успеха: R. Clerc – E. Vatutin, R. Clerc – E. Vatutin, O. Verpoest – I. Pashkevich

ТВОРЧЕСТВО
Вообще, если бы была задача охарактеризовать тренерский стиль Каца только одним словом, то я, наверно, выбрал бы «творчество». Будучи замечательным импровизатором, Шеф и в учениках стремился это видеть и воспитывать.

То, что дети быстро переходили на стоклетки, было наверняка связано с чрезмерной ролью теории в русских шашках. Насколько сама идея бесконечного учения/зубрения (теории) противоречила стилю и мировоззрению Шефа, покажет следующий эпизод.

Когда тренер по «64» Нечаев ушёл из СДЮШОР — он попробовал передать Кацу своих учеников. Одна из Нечаевских девочек пришла на первую тренировку с тетрадью и пеналом. То, что говорил и показывал тренер, она аккуратно и неторопливо записывала в тетрадь цветными карандашами с использованием линейки, чем привела Каца в бешенство. Больше я эту девочку на тренировках не видел. Плохо? Может быть. Но Кац сам жил творчеством и этот взгляд на жизнь и игру старался передать детям куда в большей степени, чем просто знания. Ведь умение быть игроком и самостоятельно творить за доской и создаёт в конце концов ту самую разницу между хорошим шашистом и чемпионом.

Наверно, о каких-то моментах можно сказать, поджав губки, «фи, это непедагогично». Вспоминаю, как нам, голодным, только с поезда, поздно вечером Кац раздобыл в гостинице (всё было уже закрыто) какую-то еду. И когда он её принес, то сказал: «Хватайте! Кто что схватит, тому и будет». И бросил на стол сначала… какие-то куриные кости. Куча рук, удивление, непонимание и смех. Боже, как это ужасно. И как же это было весело, если вспоминается с улыбкой даже спустя почти полвека.

А разве может взрослый тренер на полном серьёзе играть с учениками в петуха (это когда надо, прыгая на одной ноге, толкнуть противника, чтобы он потерял равновесие и упал или стал на две ноги)? Особенно зимой, когда и так скользко. А Шеф ловко прыгал, и не поддавался.

Вот что дети точно чувствуют лучше взрослых — это фальшь. Так вот, полная, буквально природная естественность тренера притягивала и влюбляла детей и в тренера, и в его дело.

Конечно, за лёгкостью и весельем стояли порой немыслимые трудности и усилия. Если у тренера есть талантливая ученица с невероятно тяжёлым характером, способная довести его до слёз, то многие бы плюнули и перевели внимание на других.

И только великий тренер способен на самопожертвование, которое требуется, чтобы превратить просто энергию — в энергию созидания, а просто злость — в злость спортивную, воспитав из такой девчонки величайшую чемпионку.

1988 год, Ялта. Александр Пресман, Зоя Садовская, Виктор Крамаренко

То, что тут написано, написано в основном в прошедшем времени. И как замечательно, что закончить можно и настоящим, и будущим.

Шеф, будьте здоровы!

Как здорово, что вы ещё в боевой тренерской форме и увлечённо говорите о партиях какого-то забытого чемпиона Нью-Йорка по шахматам. И мы знаем уже (почти) 50 лет, что, значит, это действительно сейчас важно и стоит того, чтобы тратить на это силы. А время пусть себе идёт.

Ведь и 20 лет школы казались когда-то гигантским возрастом. А вот гляди ж.

20 лет школе Каца (1994). Песня с продолжением
https://www.youtube.com/watch?v=RG94YQ-Iggg


20 лет школе Каца (1994). Несколько тостов.
https://www.youtube.com/watch?v=-7knf98xEqY


20 лет школе Каца (1994) М.Кац читает свои стихи
https://www.youtube.com/watch?v=mMNd8FDGO58

Ирина Пашкевич,
двукратный призёр чемпионатов мира

Ирина Пашкевич

Михаил Александрович был учителем математики у меня в классе. Это был 4-й «Д», мы перешли из начальной школы в среднюю. Он рассказывал потом: считалось, что в «А» собраны лучшие дети, а ему, как молодому учителю, достался только «Д». Но потом выяснилось, что у нас в классе — большинство математики. Конечно, у детей был разный уровень, но Михаил Александрович мог так увлечь, что на уроках всем было интересно. Например, он делил нас на три группы и каждой давал задания. Было интересно решать пример на все действия, который занимал всю доску. И все наперегонки старались. Мы сами проверяли свои контрольные. Наверное, Кацу было лень (улыбается). Он посадит девочек — проверяйте. А для нас это был праздник.

В нашем классе часто проходили открытые уроки по математике. Кацу говорили: «Вы им рисуете оценки. Не может большинство класса иметь такие хорошие отметки». А Михаил Александрович же человек обаятельный, неординарный. Наш кабинет был напротив учительской. Когда приходили проверяющие, все учителя тряслись, только бы не к ним. А Кац в мягкой вахтанговской манере направлял проверяющего в наш класс.

Где-то году в 1975-м Кац уезжал на чемпионат БССР и сказал мне: «Ира, ты мне напиши письмо и доложи, как в классе дела». А я же ребенок ещё. Но письмо написала. Представляю, как хохотали на турнире, когда его читали (смеётся).

Кац был любимым учителем. Конечно, я на шашки записалась не потому, что хотела заниматься (хотя играть умела), а как любой ребёнок пошла за человеком прежде всего. Мне было тогда всё равно, в каком виде спорта он был тренером.

На первой тренировке, которая прошла 13 января 1974 года, я была. Помню, как мы ехали до остановки «Пивзавод» с ребятами из класса и Кацем, потом куда-то шли, но остальное помню смутно.

Из нашего класса, в котором было 36 человек, на шашки пришло 30. Может быть, не все сразу, а в процессе. Тогда мы уже занимались на Народной, 14. Это было недалеко от нашей 98-й школы. Потом дети потихоньку отсеивались на разных этапах. Кто-то ушёл быстро, а кто-то, как Олег Прокопович, дорос до кандидата в мастера. У Игоря Супоненко первый разряд был. Они оба стали призёрами Всесоюзных «Чудо-шашек» в команде школы. Я в состав не попадала, играла Лена Альтшуль.

Сначала мы занимались русскими, но на стоклетки перешли достаточно быстро. Мы часто ездили на соревнования — юношеские турниры, матчевые встречи. Белорусских городов я вообще не знала, т.к. мы в основном ездили в Вильнюс и Ригу, реже — в Таллин.

Помню одну из первых поездок в Вильнюс. Играю с кем-то, и мне попадаются на комбинацию отдать одну побить две. Я её вижу, но не могу посчитать шашки. Как ни побью, а у меня всё равно поровну. Долго думала, но так и не провела (смеётся). Такой вот был уровень. Самое интересное, что Михаил Александрович не поверил, что я видела эту комбинацию.

Все очень ждали воскресных турниров. Там было интересно и весело, собирались ребята из всех групп, приходили даже не ученики Каца. Михаил Александрович всем давал прозвища. Но никто не был Сейбрандсом — это было святое. Я была Оскаром Ферпостом, одним из братьев из Бельгии. В 1990 году я поехала на турниры в Голландию — в Неймеген и Брюнсюм, кажется. И на обоих турнирах мы с Ферпостом встретились за доской. Первый раз мы сыграли вничью, а вторую партию я выиграла. Он был в возрасте уже, расстроился после поражения. И я рассказала ему историю про наши «Олимпийские турниры», и что я была в них Оскаром Ферпостом (улыбается). Он просто расцвёл: «Thank you! Thank you very much!»

1989 год, Росмален. Чемпионат мира

Много раз я шашки бросала. Для себя, никому не говоря. Я видела, что больше внимания Лене уделяется. Всегда понимала, что на втором плане. Сейчас, работая тренером, я это прекрасно осознаю. Тренер всегда делает упор на тех, кто более талантлив, в ком видит перспективу достижения высоких результатов. В какой-то момент я куда-то не поехала, что-то не получилось — и начинает теряться интерес. Уйдёшь. Неделю не ходишь, две не ходишь, а на третью уже тянет. Вернёшься. Потом я уже в медучилище поступила, тренировки получалось посещать реже. Но всё равно в чемпионатах СССР постоянно играла, начиная с 1979 года, и, как правило, была в пятёрке.

Михаил Александрович учил не только игре в шашки, но и общечеловеческим ценностям – уважению к сопернику, спортивной этике. У нас никогда не стоял вопрос достижения результата любой ценой. Например, я никогда не играла три на одну в стоклетки. Кац говорил так: «Если ты не выиграла 20 на 20, то не позорься и не играй три на одну». В 1981 году на чемпионате мира в Риге участвовала голландка, которая не могла играть по воскресеньям по религиозным убеждениям. И наша партия с ней в первом туре выпала именно на этот день. Михаил Александрович подошёл ко мне и описал ситуацию, но решение оставил за мной. Я согласилась перенести партию и дальше весь турнир играла без выходных.

Всегда Кац для своих учеников был очень близким человеком. Он был в курсе всех наших дел. Для меня Михаил Александрович был действительно наставником: любимым учителем, любимым тренером. Какое-то важное решение надо принять по жизни — идёшь к Кацу.

До сих пор у нас очень тёплые отношения, очень тёплые. Поздравляем друг друга на дни рождения, на праздники. Иногда созваниваемся.

Конечно, это счастье, когда на пути встречается такая совершенно неординарная личность. Он был прекрасным учителем математики, стал прекрасным шашечным тренером, сейчас он — хороший тренер по шахматам, который имеет свою школу, много учеников. Написал книгу шашечную, написал книгу шахматную. Он живёт, когда работает. Если чем-то он увлекается, заряжается, то полностью себя этому отдаёт. Я благодарна судьбе за встречу с Тренером с большой буквы, за то, что попала в шашки, смогла проявить себя и до сих пор остаюсь в них.


Евгений Ватутин,
победитель Всемирной шашечной олимпиады в составе сборной Беларуси

Евгений Ватутин

С семи лет я ходил на шашки во Дворец пионеров к Александру Чеховскому. Когда мне было 15, он практически перестал вести кружок, а я хотел тренироваться дальше. Чеховской прямо при мне позвонил Кацу — так я стал заниматься у него. Я сразу перешёл на стоклетки. В группе были Альтшуль, Ворушило, Тетерёнок, Пашкевич, Терешко. Мы должны были тренироваться три раза в неделю. Но мне через весь город ездить было тяжело (мы жили напротив завода холодильников), поэтому получалось только два раза. Через какое-то время наши результаты подросли, учебных часов стало больше, нужно было ездить уже четыре раза в неделю, и я предложил Кацу заменить меня на кого-то в группе, т.к. больше двух раз заниматься не мог. Он так посмотрел на меня: «Ты знаешь, твои две могут оказаться ценнее, чем чьи-то четыре».

После перехода я купил книгу Купермана, ещё какие-то. В те дни, которые не ездил на тренировки, сам смотрел Купермана, и в какой-то момент почувствовал, что в классике, ещё где-то я уже выше, чем группа. У Терешко, например, были набиты комбинации из книги Купермана — ему ставишь позицию, он номер называет. Так и я чувствовал, что у меня классика очень хорошо притёрта, я отдельные позиции узнаю.

На тренировках было весело. Кац умел сделать так, чтобы было не нудно. Это важно. Когда люди в старших классах приходят уставшими после школы на тренировку, надо, чтобы какая-то искра была. Как пример: в воскресенье сели, сыграли турнир. Но на этом не заканчивалось. Шацов, Пресман, Терешко шли ещё в чебуречную, обедали и опять садились играть в блиц, на этот раз на чебуреки. Иногда в футбол играли после «Олимпийских турниров». С прозвищем в этих воскресных турнирах Кац как-то сразу угадал, я был Клерком. В принципе, моя игра была очень похожа на его — жёстко, цепко, через центр. Хотя, конечно, в тот момент я Клерка ничем не напоминал, но потом почему-то пошло в ту сторону.

Я бы не сказал, что на тренировках было что-то необычное. Но Кацу удалось нащупать золотую жилу — партии Сейбрандса. Он как-то сразу прочувствовал, что это что-то новое и оно может принципиально поменять игру и для его учеников будет нужным и полезным. Мы работали с книжкой «200 партий Сейбрандса». Конечно, был не только Сейбрандс, много чего ещё было на тренировках.

В конце 70-х мы с Пресманом работали демонстраторами на чемпионатах СССР. Смотрели, как играют Слободской, Шавель и другие. По-моему, Дыбман первый или второй свой финал играл. Было, конечно, несколько ветеранов, которые попроще играли, но в целом играли совершенно на другом уровне по сравнению с тем, на каком мы тогда были. Даже позиции были вообще другими — мы такие не играли, не смотрели. Другие схемы, другие дебюты. Тот же Слободской довольно оригинально играл. Нам это было интересно.

1978 год, Минск. Чемпионат СССР. Игрок Михаил Кац и демонстратор Александр Пресман

Если сравнивать наше поколение с нынешним, то, мне кажется, у нас энтузиазма было несравнимо больше. Помню, проходил турнир Белсовпрофа. Нас всех включили, 16-летних. Много мастеров играло. Кац записался в этот турнир, думал, наверное, что распишет ничьи и будет отдыхать. А получилось, что ему стали мы попадаться и никто на ничью с тренером не соглашался. Он, конечно, набил на нас прилично, но вместо отдыха пришлось поработать.

Помню, когда мне было лет 19-20, Гантварг как-то сказал: «Ну что Ватутин твой? Играет стандартно, ни выдумки, ни изобретения, ничего. Видит комбинации, где-то жёстко играет в классике — и всё. А где творчество, где способность переиграть слабого?» Кац так на него посмотрел: «Пока да. Но подожди». Он видел, что я хоть и делаю всё вроде бы по стандарту, но у меня есть нацеленность совсем на другое. Просто я или не нахожу, или чутья не хватает, где оно будет. Но то, что я ищу как раз нестандартные варианты и именно под этого соперника, Кац это видел. Гантварг с ходу этого не увидел.

Как человек Кац не был обидчивым. Было всё легко и непринуждённо. Нам было жить в кайф. Помню, пошли в Стайках играть в футбол. Кац идёт впереди, мы — сзади с мячами. Пресман говорит: «Давайте на спор. Кто попадёт Шефу в пятую точку» (улыбается). Раз — один мяч пролетает, он поворачивается, не понимает в чём дело. Второй мяч прилетает в цель. Кто-то кричит: «Я выиграл!» Кац тоже с нами посмеялся.

Ещё как-то играли в футбол в Стайках старики на молодёжь. Гантварг, Чеховской, Кац, я бегали за стариков. После первого тайма проигрываем 0:4. Сидим потные, грязные, уставшие. И тут Кац: «Во втором тайме нам будет легче: мы как стояли, так и будем стоять, а они выдохнутся». И мы как-то повеселели, приободрились. В итоге закончили 5:5, я сравнял на последней минуте. В этом весь Кац — он мог сказанными вовремя словами перевернуть ситуацию.

Кац сильно мне помог, когда я захотел стать тренером. Мне исполнилось 18 лет, я уволился из НИИ, где отец работал, и пришёл к Кацу со словами: «Хочу работать тренером». Образования у меня нет, только звание мастера спорта и титул чемпиона СССР среди юниоров. Кац пошёл по начальству: говорил, доказывал. А это был апрель, меня перед летними каникулами не хотели брать. Но Кац уговорил, пробил. Потом помог собрать заявления на первые учебные группы, оформить другие бумаги.

Виталий Ворушило,
мастер FMJD

Виталий Ворушило

Когда поступило предложение поделиться воспоминаниями в честь 50-летия шашечной школы Михаила Каца, я задумался, в голове пролетели различные фрагменты той поры. Практически вся моя жизнь неразрывно связана с шашками. И в этом, конечно, большая заслуга Михаила Каца. Наверное, в то время многие из нас не задумывались о какой-то школе, каком-то стиле. Нам было просто интересно играть в шашки, общаться между собой и с тренером.

Честно сказать… Я смутно помню первую встречу с Михаилом Александровичем. Было это в шахматно-шашечном клубе на ул. Змитрока Бядули в Минске. Там проходил полуфинал Минска. К слову сказать, тогда полуфиналы собирали около 40 участников. Михаил Александрович заметил у мальчишки интерес к игре и пригласил к себе на тренировки на ул. Народную, 14. Поначалу я ходил только по воскресеньям на так называемые «Олимпийские турниры». Кац очень увлекательно их проводил. Каждому игроку был придуман псевдоним. В наших «Олимпийских турнирах» играли и Делорье, и Вирсма, а также Ферпост с Клерком, Шутилкин и Ендомжанц. Состав был очень сильный и разнообразный, участвовали и Воронцов, и талантливые африканцы, в частности Бассиру Ба. Себя Михаил Александрович скромно именовал — Шеф. Кац с присущим только ему юмором комментировал ход борьбы. В конце турнира каждый из участников согласно занятым местам мог выбрать себе приз из призового фонда, собранного самими же участниками (конфеты, яблоки, мандарины и др.). Я к тому времени уже прочитал одну интересную книжку Купермана и Барского, и, используя приобретённые навыки «королевского» и других ударов, поначалу довольно часто побеждал в этих турнирах. Затем втянулся, стал ходить на тренировки чаще, свою роль, безусловно, сыграло обаяние тренера.

На одной из тренировок было предложено не только решить, но и составить что-то своё. Все пыхтели, но особо ничего путного не получилось. Когда тренер решил остановить процесс, я продемонстрировал какую-то несложную комбинацию в 3-4 хода. Возможно, это было начало моей композиторской деятельности (гораздо позже, когда уже практически перестал выступать в соревнованиях, я увлекся шашечной композицией).

Кац любил своё дело, которым занимался, работал увлечённо и увлекал других.

Вспоминается забавный случай. Как-то мы летели с ним на соревнование в самолёте, это был, наверное, мой первый полёт. Самолёт только начал взлетать, Михаил Александрович достал магнитные шашки… мы их называли «голландки»; кстати, потом этот «антиквариат» тренер подарил мне, и я долгое время им пользовался. Когда в новом комплекте у Каца терялись шашки, он восполнял их из моего комплекта, а я добавлял туда шашки советского производства. Теперь эта реликвия хранится у меня на полке с изрядно потрёпанной доской и некомплектом шашек. А я по старой традиции иногда беру оттуда шашки и добавляю их в мой более новый шашечный инструмент. Иногда мелькает крамольная мысль передать этот раритет в музей шашек при РЦОП…

Те самые магнитные шашки

Так вот, Михаил Александрович достал магнитные шашки и начал ставить какую-то позицию. Потом стал её показывать мне и что-то объяснять. Я ему говорю: «Шеф, я делаю вид, что сплю, так легче переносится взлёт». Он мне в ответ: «А ты делай вид, что внимательно меня слушаешь, посмотри интересную идею».

Ходили слухи, что некоторые тренеры во время соревнований пытались подсказывать своим ученикам. Сейчас, кажется, тренеры даже не допускаются в игровую зону. Кац никогда не подсказывал во время игры, хотя вспоминается несколько забавных случаев.

Был такой турнир — матч-турнир шести городов на четырёх досках (Минск, Рига, Таллин, Вильнюс, Ленинград и, кажется, Кишинёв). Мы играли с Ленинградом, я на второй доске — с легендарным С.С. Маншиным. Я его немножко придавил в коловой. И тут подходит А. Дыбман и говорит: «Виталик, СейСеич предлагает тебе ничью». Я отвечаю, что пока от него этого не слышал. А сам смотрю на Каца, который играл рядом на первой доске. МихСаныч мне говорит: «Соглашайся!»

Ещё одна тренерская подсказка, если так можно сказать, была мне сделана на каком-то другом турнире. Я надолго задумался, а подумать, надо сказать, я любил и часто попадал в цейтноты. Проходивший мимо тренер бросил: «Не спи», — и я встрепенулся.

Наверное, Михаил Александрович верил в своих учеников, вспоминаются два эпизода. Как-то в командном юношеском турнире мы противостояли сильной команде Нижнего Тагила, Терешко играл со Скляровым, я — с Бельским, оба наши противника уже были сложившимися мастерами, а мы — юными дарованиями. Кац поспорил с их тренером, что мы не проиграем. Сеча была серьёзная, итог, правда, неутешительный. Второй эпизод: на юношеском чемпионате профсоюзов СССР состоялся спор с известным рижским тренером и сильным игроком. Опытный мастер предложил сыграть на интерес в блиц в русские шашки — поставив условия: он даёт шашку форы и ничья в его пользу. Надо заметить, что в то время мы тренировались и выступали в соревнованиях только в стоклетки. Первым на ринг вышел Евгений Ватутин, результат был плачевный. А мне со стороны с юношеским максимализмом казалось, как можно не выиграть с лишней шашкой, и я решил сменить товарища. В первой же партии попал на «домашнюю заготовку».

Противник снял простую d2 и понеслись: 1.c3-d4 d6-c5 2.g3-f4 c7-d6? 3.d4-e5 f6:d4 4.f4-g5 h6:d2 5.e1:a5. Белые отыграли шашку, Кац нервно почесал подбородок. Однако мне удалось победить в этой партии и довольно быстро отыграть создавшийся гандикап.

Сейчас, с высоты прожитых лет 15-летняя разница в возрасте мне кажется не такой уж и значительной. Но, когда мы были детьми, 30-летние казались умудрёнными опытом дядьками. Тем не менее тренер находил общий язык с детворой. Мы все вместе с Шефом, и мальчишки, и девчонки, играли в мини-футбол в школе, в которой Кац начинал учителем математики. Были у нас подвижные игры и на улице. Как-то на соревнованиях, после шашечных баталий, играли в «толкалки», у этой игры есть и другие названия. Суть её сводилась к следующему: два соперника, прыгая на одной ноге и толкаясь плечами, старались лишить друг друга равновесия. Выигрывает тот, кто после столкновения продолжает балансировать на одной ноге. Когда вышла пара Ватутин — Кац, букмекеры отдавали преимущество более опытному и титулованному спортсмену. Однако Евгений, который на полторы головы ниже тренера, умудрился в невероятном прыжке не только добраться до плеча оппонента, но и разбить последнему губу. Конечно, о равновесии уже не было речи. «Коуч» признал своё поражение.

К слову сказать, ученики Каца отличались жаждой борьбы, от которой иногда страдал и тренер. Как-то в Минске проходил республиканский чемпионат спортивного общества «Красное Знамя». Кац соперничал с М. Шавелем за единственную путёвку на чемпионат СССР. Всё решалось в последнем туре, в котором тренер играл со своим способным учеником Игорем Терешко, который недавно выиграл в блестящем стиле первенство Минска среди юношей с отрывом от группы опытных кандидатов в мастера. Кац добился выигрышной позиции и уже праздновал успех, принимая поздравления. Однако другое мнение имел его ученик, пытаясь использовать последние ресурсы. Подгадав момент, Игорь напал на шашку на фланге. Лидер турнира, практически не глядя на доску, сделал ответный ход на другом фланге, полагая, что он до этого уже сделал защитный ход, позволяющий сбить пытающуюся прорваться шашку. Однако бить было нечем. Путёвка на чемпионат страны уплыла в другие руки.

1977 год. За доской Виталий Ворушило (слева) и Игорь Терешко

Наш тренер был строг, но справедлив. Как-то на турнире «Большие шашки» я проиграл решающую партию, при этом успев нарубить больше очков в предыдущих турах, чем остальные члены команды. И мы лишились 1-го места. Красноречивый поток выражений тренера, из которых было трудно отыскать самое мягкое, невозможно было остановить. На таком же турнире на следующий год досталось его любимице Е. Альтшуль, когда она быстро сыграла в ничью со своей подругой из команды Ленинграда, а я защитил трудную позицию с Дыбманом.

Кац, тренируя нас, наверное, что-то черпал и у своих учеников. Уже будучи известным и успешным тренером, он продолжал играть в турнирах и сумел добиться высокого звания международного гроссмейстера.

Шеф был всегда душой компании. Он много и смешно шутил, теперь это называется «стендап». Все его ученицы просто обожали тренера. Сотрудничество было очень плодотворным.

За давностью лет яркость совместных эпизодов, конечно, потускнела. Когда мне позвонил Шацов несколько лет назад и сказал, что Михаил Александрович приехал в Минск и если хочешь увидеться, то вот его белорусский номер. Я какое-то время раздумывал. После отъезда тренера в Штаты мы практически не общались, и казалось, о чём будем говорить? Всё же набрал номер. Беседа протекала незаметно минут 15, затем Шеф пошутил, что обо всём переговорим и не будет о чём говорить при встрече. Мы встретились, было как раньше — весело и беззаботно. Кац по-прежнему в отличной форме и излучает позитив.

Андрей Моисеев,
мастер FMJD

Андрей Моисеев

Начал заниматься я 1 сентября 1985 года, но в дате могу ошибаться. Как мне помнится, после школьной линейки отец отвёз меня на кружок шашек. Он откуда-то знал Каца и хотел меня отправить именно к нему. Мы приехали на Красноармейскую, где в то время находилась шашечная школа. Однако, войдя в класс, никого не увидели, кроме взрослого мужчины, который оказался шахматным тренером по фамилии Алипов (имени и отчества, к сожалению, не припомню), и ещё одного серьёзного паренька по имени Боря, который сидел и с умным видом глядел на доску с шахматными фигурками. Батя говорит: «Нам бы Каца». На что Алипов ответил: «Зачем вам Кац? Давай к нам на шахматы!» Но старик настаивал: «Не-не, только на шашки и только Кац!». Оказалось, что все шашисты были в Доме офицеров, где проходил Кубок СССР, и тренировка в тот день не проводилась. Мы отправились туда. Когда зашли в зал, к отцу подскочил какой-то мужик и начал живо с ним о чём-то беседовать. Впоследствии выяснилось, что это был Леонид Ципес, и они с моим стариком были знакомы. И ещё оказалось, что у Леонида родной старший брат Давид живёт в Минске и работает вместе с моим отцом. Так вот почему батя хотел только к Кацу.

При первой встрече Михаил Александрович произвёл на меня сильное впечатление — улыбчивый, весёлый, обаятельный. Сразу сказал: «Такие бойцы нам нужны». Так началось наше знакомство.

На первой тренировке я Каца сильно удивил. Обыграл несколько учеников, которые занимались у него по году, а то и больше, — Виталика Уэльского, Пашу Ильина и главную звезду — Егора Климантовича. Правда, и напроигрывал им немало, но в целом с каждым играл на равных.

Помнится, как-то очень быстро, буквально через месяц тренировок, я поехал на свои первые выездные соревнования. Это был Вильнюс. Играли матч с учениками Якова Шауса. Там я в русские у Шарунаса Мардосы выиграл в «Гибельном начале». Имел проиграно, но обманул его как-то потом. Он постарше меня был, играл неплохо. А назавтра уже в стоклетки надо было играть. Я их никогда не видел до этого. Кац доску достал: объяснил правила, показал удар новичка, чтоб на него не попался, и вперёд! «Играй, — говорит, — центром, как я учил. Строй „свинью”, ставь кола и всё такое». В общем, первую свою партию в стоклетки я выиграл — центром задушил. Всё, как тренер показывал.

В Вильнюс мы часто ездили. Школа Шауса против школы Каца. И они к нам приезжали. Летом 1986 года во время чемпионата мира по футболу играли в Минске. Помню литовских ребят — братья Мардоса, Петрила, Жуковский, девочки интересные были — Друктейните и Янкаускайте. Но был и ещё один занятный пацан. Шаус тогда привёз маленького мальчика. Я же сам мелкий, а тот ещё меньше. Он не играл, а только ходил за руку с Шаусом. Думаю: «Кто это? Наверное, Шаус сына с собой взял, т.к. дома не с кем оставить». Так я первый раз увидел Лёшу Домчева (улыбается). Литовцы тогда проигрывали, и Шаус жёстко их ругал. Помню, они наш кабинет заняли на первом этаже, и Шаус на литовском кричал. Мы в коридорчике стоим, всё слышим. Кац говорит: «Вот видите. На всех языках мира сейчас тренер разносит учеников». А он-то с нами по-доброму всегда.

Хотя однажды МихСаныч, как мы тренера называли, хорошо меня матерком приложил. Это было в 1991 году в Краснограде на юношеском первенстве профсоюзов. А случилось всё после моего поражения от Звенигородского Кости. Вместо того, чтоб ударный кулак строить, как Кац учил, — 40–34, 45–40 и т.д. центром-центром, я на борт 30–25 ляпнул. Ну и огрёб мирдюлей. Меня потом ещё долго Рома Рабинович и Пашка Ильин подкалывали: «Что ж ты, — говорят, — такую … играешь и тренера не слушаешь».

На тренировках было очень интересно и весело. Меня это увлекало, плюс Кац мог преподнести всё в игровой форме. Это было как приключение. Иногда мы за соседними столами занимались со взрослой группой — Садовскими, Пашкевич, Пресманом. С Зойкой мы сразу познакомились и чуть ли не на второй день уже сыграли партию. Помню, она мне долго ничью предлагала, а я всё отказывался. В итоге пришлось ей выиграть.

Также интересное было выполнение разрядов у тренера. За каждую решённую комбинацию или выигранную партию МихСаныч нам «птички» ставил. Собираешь в блокноте 20–30–50 таких «птичек» — получаешь разряд. Чем выше разряд, тем больше «птичек» нужно получить.

Примерно через год школа переехала в теперешнее здание на Раковской (тогда улица ещё называлась Островского). Мне кажется, тренировки у нас были шесть дней в неделю, кроме субботы. Каждая длилась три часа: первый час — тактика, второй — стратегия, третий — блиц. Так было с понедельника по пятницу. А по воскресеньям все три часа играли большой турнир. Учеников было много, собиралось две группы. В младшей тренировались я, Уэльский, Нозик, Климантович, Ильин. Занимались мы с 9 до 12, т.к. учились в школе во вторую смену. И старшая группа: Азаров, Рабинович, Фельдман, Шилькрот, Шнайдерман. Они тренировались после обеда, т.к. учились в первую смену. Я вообще не понимаю, когда Кац отдыхал. Тренировки были серьёзные. Но была и пятиминутка расслабона. Бывает, тренер куда-то отлучится, и мы начинаем бросаться шашками. Наша любимая разрядка была. Кац возвращается — идёт шашечная война. Он, конечно, прекращал это и ругался. Но один раз не выдержал и давай с нами бросаться (улыбается).

В первом ряду за доской Ольга Камышлеева, Павел Ильин и Илья Шнайдерман

Помню, однажды молодые ученики Каца Женя Шилькрот и Ильюша Шнайдерман в турнире выиграли у Терешко и Шавеля соответственно. Фурор произвели, ребятам лет по 14 было. Вообще, я вспоминаю школу Каца — все сильные были. Я сам как-то в 1990-м, в 12 лет, начал Кубок Минска с ничьей с Ватутиным и победы над Ворушило. Ватутин потом на чемпионат Союза поехал и вторым стал.

После победы учеников Каца родилось четверостишие. Первые две строчки сочинил Кац, вторые две — Пресман. Не ручаюсь за точность, может, МихСаныч или Александр Залманович меня поправят, но примерно так было:

Нет ничего приятней, чем ходьба пешком,
Полезнее, наверно, только щавель.
Но костью в горле стал Шилькрот для Терешкó
И подавился Шнайдерманом Шавель.

Кроме шашек, также играли и в футбол. Играли довольно часто. Что характерно, команда Каца никогда не проигрывала. А если проигрывала, то матч продолжался, пока Шеф не отыграется. Уж очень проигрывать не любил! Игра могла два часа длиться. Причём все наши шашисты разных поколений очень неплохо играли в футбол.

Один раз в летнем лагере играли с шахматистами на площадке прямо возле школы на Раковской, она и сейчас есть. Тогда я вновь увидел паренька Борю, которого встретил в первый свой день, когда мы пришли с отцом на шашки записываться. Выяснилось, что фамилия Бори — Гельфанд.

Я и сам играл в футбол неплохо. В период с 1989-го по 1991 год учился в 88-й школе. Физруком у нас был тогда Эдуард Дмитриевич Зарембо — бронзовый призёр чемпионата СССР в составе минского «Динамо». Также он и в сборную Союза привлекался. Я у него всегда был капитаном школьной команды. Ставил он меня в центр полузащиты — диспетчером, т.к. я хорошо пасы раздавал и вообще поле видел. Наверное, это от шашек. Так вот, после каждого матча против другой школы Зарембо говорил мне: «Моисеев, какие шашки!? Тебе надо играть в футбол! Я договорюсь о твоём просмотре». Но когда узнал, что я кмс в 12 лет и у Каца тренируюсь, то сказал: «А-а-а, ну Кац есть Кац!» — и сразу отстал со своим футболом. Видимо, тоже МихСаныча откуда-то знал.

Интересно, что когда после окончания школы я поступил в экономический университет — БГЭУ, то и там физруки Каца знали и с теплотой о нём отзывались. А всё потому, что в своё время на этом же факультете, куда поступил я, училась и Елена Альтшуль. Так что по физре у меня был всегда зачёт автоматом.

Я фактически занимался у Михаила Александровича с 1985-го по 1992 год. Потом он уже много времени проводил в Голландии. К чемпионату мира среди кадетов в Риге в декабре 1992 года я уже больше самостоятельно готовился (если это можно так назвать). Но за эти пять-шесть лет он мне столько дал, что я на этом багаже ещё долго играл. Кац умел привить любовь к шашкам, заразить фанатизмом. Мне заниматься было по кайфу. Но замечу, что заниматься было по кайфу, пока тренер был рядом. После его отъезда интерес к шашкам стал угасать. Нужно было самостоятельно тренироваться, но, к сожалению, уже некому было пинка дать. МихСаныч был мне как второй отец. Крепкого здоровья ему. Хотелось бы ещё увидеться.

2019 год, Минск. Андрей Моисеев и Михаил Кац

Интервью Михаила Каца
http://64-100.com/mihail-kats-velikiy-trener-shashki
Фотографии из архивов М. Каца, А. Пресмана, И. Пашкевич, В. Ворушило, А. Моисеева.

Барыс Круталевіч – адзін з тых, хто закладваў падмурак беларускай шашачнай школы стагоддзе таму. У гэтым артыкуле распавяду пра яго спартыўны шлях і творчую спадчыну, якую пакінуў першы беларускі майстар.

Аркадзь Ракітніцкі пісаў, што адным з удзельнікаў шашачных баталій на Лібава-Роменскай чыгунцы ў Мінску ў дарэвалюцыйны час быў Прохар Круталевіч. Верагодна, ён і навучыў сыноў Барыса і Аляксандра асновам гульні. Сур’ёзна цікавіцца шашкамі Барыс Круталевіч пачаў у 15 гадоў, пасля пераезду ў Маскву. У 1916-1918 гадах ён шмат гуляў з лепшымі ігракамі ў Верхніх гандлёвых радах. Адбывалася гэта звычайна ў Веташным радзе, у лаўцы братоў Варанцовых, сыноў Васіля Сямёнавіча, іграка незвычайнай сілы. Круталевіч даволі ўдала гуляў з Васілём Мядковым, Мікалаем Кукуевым і знакамітым Сяргеем Варанцовым (аднафамілец В. С. Варанцова). Асабліва часта спаборнічаў з апошнім, якога лічыў сваім настаўнікам. Варанцоў тройчы перамагаў ва Усерасійскіх шашачных турнірах – у 1894, 1895 і 1901 гадах.

У верасні 1918 года браты Круталевічы пераехалі ў Мінск. Як пісалі пасля смерці Барыса ў некралозе, у той год ён цяжка захварэў. Падрабязней пра хваробу, якая не дала цалкам раскрыцца яго вялікаму таленту ў шашках, а таксама пра біяграфію Круталевіча-малодшага можна прачытаць у асобным артыкуле ( https://telegra.ph/Barys-Krutalev%D1%96ch-karotkae-zhyccyo-02-21 ).

Праз некалькі гадоў пасля пераезду Круталевічы пачалі развіваць шашкі ў Мінску. У лістападзе 1922 года ў клубе імя Карла Маркса пад кіраўніцтвам аднаго з іх адкрылася шашачная секцыя, у памяшканні якой 15 снежня пачаўся першы афіцыйны турнір на тэрыторыі Беларусі – чэмпіянат Мінска ( https://telegra.ph/100-gado%D1%9E-tamu-pacha%D1%9Esya-pershy-chehmp%D1%96yanat-M%D1%96nska-pa-shashkah-12-15 ). Яго ўпэўнена выйграў Барыс Круталевіч. У 28 партыях ён зрабіў толькі чатыры нічыі і на два ачкі апярэдзіў старэйшага брата Аляксандра. У партыі супраць Бычкоўскага пераможца правёў прыгожую камбінацыю чорнымі.

1…dc5!! 2. b:d6 hg5! 3. f:h6 ef4 4. g:e5 fg5 5. h:f4 gf6 6. e:g7 c:a5 х

Шашачныя гурткі пачалі адкрывацца і ў іншых клубах горада. Барыс Круталевіч даваў там сеансы адначасовай гульні, удзельнічаў у шахматна-шашачных вечарах.

У маі 1923 года браты Круталевічы наведалі Маскву, дзе ў іх засталося шмат шашачных знаёмых. У знак пашаны да прыезду мінчан 14 мая быў арганізаваны невялікі турнір, у якім прынялі ўдзел мацнейшыя мясцовыя ігракі. Першае месца заняў Мядкоў, другое – Кукуеў. Барыс Круталевіч падзяліў трэцяе месца з Вертманам.

Падчас летніх вакацый Круталевіч быў у Бабруйску і Кіеве. У Бабруйску ён згуляў з Якавам Гордзіным (+11 –1), у Кіеве – з найлепшым украінскім іграком Паўлам Слёзкіным, у якога выйграў усе чатыры партыі.

У верасні Круталевіч зноў наведаў Маскву, дзе сустрэўся з мацнейшымі сталічнымі шашыстамі. 21 верасня ён згуляў матч з С. Варанцовым, саступіўшы з лікам –1 +2 =3. Выйграную партыю Круталевіч лічыў адной са сваіх лепшых. Ён гуляў чорнымі.

1. ab4 ba5 2. gh4 fe5 3. ed4 ab6 4. df6 ge5 5. fg3 bc5 6. ba3 hg7 7. cb2 ef6 8. gf2? hg5! 9. fe3

9. … ef4! 10. ge5 ff2 11. hh8 de7! 12. eg3 ed4 13. ce5 ah4 14. ef6 eg5 15. hc3 (адзіны ход) he1 16. cd4 (зноў адзіны ход) gf4 17. dg1 ba7 18. gd4 cb6 19. df4 de5 і белыя здаліся.

У Маскве мінчанін таксама згуляў з Мядковым (+7 –13 =7) і Кукуевым (+2 –2 =3).

Барыс Круталевіч, як і брат Аляксандр, быў персанальна запрошаны да ўдзелу ў першым чэмпіянаце СССР па рускіх шашках, які пачаўся 26 жніўня 1924 года ў Маскве. І даволі нечакана заняў пятае месца. Свайго настаўніка С. Варанцова ён апярэдзіў на адно ачко. Таксама Круталевіч нашмат перавыканаў майстарскі нарматыў (ён складаў 50% ачкоў) і стаў першым беларускім майстрам па шашках.

Удзельнікі першага чэмпіянату СССР. Барыс Круталевіч стаіць трэці справа ў другім шэрагу ў светлым кіцелі

У чэрвені 1925 года ў Мінску прайшоў першы чэмпіянат Беларусі. Але Барыс Круталевіч удзелу ў ім не прыняў. Верагодна, ён ашчаджаў сілы для другога першынства СССР, якое адбылося ў жніўні 1925 года ў Маскве. У ім Круталевіч пацвердзіў свой высокі ўзровень і зноў стаў пятым. Да трэцяга месца не хапіла ўсяго аднаго ачка.

Гэты чэмпіянат стаў для Круталевіча апошнім турнірам у яго кароткім жыцці. Хвароба прагрэсавала, і пасля саюзнага першынства ён паехаў у Крым, дзе два месяцы лячыўся. Па вяртанні ў Мінск планавалася арганізаваць чэмпіянат горада, у якім упершыню прынялі б удзел адразу тры майстры спорту – Барыс Круталевіч, Ілля Гардон і Барыс Міроцін, які ў той час праходзіў у Мінску вайсковую службу. Але турнір не адбыўся.

Круталевіча яшчэ персанальна запрашалі ў першынство Беларусі 1926 года і трэці чэмпіянат СССР, што прайшоў у кастрычніку 1927 года. Але першы турнір не адбыўся з-за ўведзенай у краіне эканоміі сродкаў, а ў другім Круталевіч не здолеў згуляць па стане здароўя.

Апошнія знойдзеныя прыжыццёвыя згадкі пра Барыса Круталевіча ў беларускіх газетах датуюцца 1926 годам. У студзені ён правёў сеанс у клубе «Чырвоны будаўнік» і неўзабаве стаў весці ў ім гурток. А напрыканцы снежня ў Мінску планаваўся матч на дзесяці дошках паміж мясцовымі шашыстамі і маскоўскімі ігракамі саюзу саўгандальслужачых. Круталевіч быў заяўлены на першую дошку каманды гаспадароў. Ці адбыўся матч – невядома.

21 лютага 1928 года Барыс Круталевіч памёр у Мінску пасля вялікіх пакутаў ад сухотаў лёгкіх і горла ва ўзросце 27 гадоў.

У некралозе ў газеце «Савецкая Беларусь» шахматыст Антон Касперскі пісаў (арфаграфія захавана): «У бытнасьць маю ў Маскве я цікавіўся поглядамі лепшых ігракоў на будучую шашачную кар’еру пакойнага. С. Варанцоў адзначыў, што ў далейшым ён чакае ад яго вялікіх посьпехаў і ня зьдзівіцца, калі Б. Круталевіч заваюе ганаровую назву чампіёна СССР, бо гэтак разумець так званы “зажым” у шашках, як разумеў пакойны, мала хто можа.

Хвароба перашкодзіла Б. Круталевічу прыняць удзел у чампіянаце СССР 1927 г., і хто ведае, можа ён латва заваяваў-бы чампіёна СССР.

Каму дорага шашачная гульня, той са смуткам будзе ўспамінаць несваячасовую канчыну Б. Круталевіча».

У розных крыніцах знайшоў 20 партый Барыса Круталевіча, паглядзець іх можна па спасылцы ( https://draughtsworld.com/export/0oueteie/index.htm ). Вядомыя на дадзены момант канцоўкі, эцюды і канчаткі партый Круталевіча сабраў тут ( https://telegra.ph/Kanco%D1%9Ek%D1%96-ehcyudy-%D1%96-kanchatk%D1%96-partyj-Barysa-Krutalev%D1%96cha-02-14 ). Вось самая прыгожая яго пазіцыя:

1. dc5 de5 2. cd6! ed4 (2. … gf6 3. df4 cd6 4. bc5! db4 5. de3 x) 3. db8 db2 4. bc5! x

Да апошняга часу яе аўтарства прыпісвалася Льву Раму («64. Шахматы і шашкі ў рабочым клубе», 1928 год № 24). Але ўпершыню гэта пазіцыя была надрукавана ў шашачным аддзеле газеты «Савецкая Беларусь» ад 28 верасня 1924 года. Звярнуў на гэта ўвагу майстар спорта з Дняпра Анатоль Панчанка.

Аркадзь Ракітніцкі, апублікаваўшы адзін з эцюдаў у кнізе «Шашкі ў БССР», пісаў, што ён знойдзены ў рукапісах Барыса Круталевіча, якія адносяцца прыкладна да 1918 года. Верагодна, яны захоўваліся ў бібліятэцы Аляксандра Круталевіча, якую пасля яго арышту ў 1936 годзе перадала Ракітніцкаму жонка Аляксандра Прохаравіча. Мінскі шашыст Барыс Абрамаў згадваў, што гэтая бібліятэка ў апошнія гады жыцця Ракітніцкага была выкінута на сметнік гаспадыняй кватэры, пакой у якой ён здымаў, падчас канфлікту, што адбыўся паміж імі. Ці будуць знойдзены калісьці рукапісы першага беларускага шашачнага майстра?

Ва ўсіх пазіцыях ход белых. Рашэнні прыведзены ў канцы артыкула.

1. Канцоўка, «Савецкая Беларусь», 1923 год № 15

Нічыя
2. Канцоўка, «Савецкая Беларусь», 1923 год № 55

Выйгрыш
3. Канцоўка, «Савецкая Беларусь», 1923 год № 55

Выйгрыш
4. Канцоўка, «Савецкая Беларусь», 1923 год № 94

Выйгрыш
5. Канчатак партыі, «Савецкая Беларусь», 1923 год № 248

Выйгрыш
6. Канчатак партыі, «Савецкая Беларусь», 1924 год № 225

Выйгрыш
7. Канчатак партыі Б. Круталевіч – Б. Міроцін (1924 год, І чэмпіянат СССР, з пераменай колеру), «Красная Нива», 1925 год № 1.

За дошкай перамогі Круталевіч не знайшоў, партыя закончылася ўнічыю.

Выйгрыш
8. Эцюд, літаратурны дадатак да газеты «Звезда», 1923 год № 2/3

Выйгрыш
9. Эцюд (прыкладна 1918 год), «Шашки в БССР», 1959 год

Выйгрыш
Рашэнні:

1) 1. hg3! =

2) 1. cb6! ac7 2. fg3 hd6 3. ea5! x

3) 1. bf4! ge3 2. cd4 x

4) 1.dc5 cd6 (1. … ba7 2. cb2 x) 2. cb6! ac7 3. ca5 ef6 4. ag5 de5 5. ge3 bc7 6. ea7 x

5) 1. ed2 ed4 2. fe5! df2 3. ge1 fd4 4. hg5 hf4 5. de3 x

6) 1. dc5 de5 2. cd6! ed4 (2. … gf6 3. df4 cd6 4. bc5! db4 5. de3 x) 3. db8 db2 4. bc5! x

7) 1. dg5 ea5 2. gh6 ac3 (2. … ae1 3. gh8 ec3 4. h6g7 x) 3. hf4 ca1 (калі 3. … сe1 ці ca5, то 4. gh8 і 5. fe5 x) 4. fc7 (можна і 4. fg3) ac3 5. ca5 ca1 6. gh8 de3 7. ab6 x

8 ) 1. ca3 cd2 2. bf2! he1 3. ac1 x

9) 1. ce7 he1 (1. … hg3 2. ef6 cd2 3. ab8 gf2 4. bg3 x) 2. ab8 cb2 (2. … ed2 3. ef6 x) 3. bg3 eh4 4. ef6 x

Першым беларускім майстрам па шашках стаў у 1924 годзе Барыс Прохаравіч Круталевіч. Захаваліся яго партыі, канцоўкі, эцюды, вынікі выступлення ў турнірах. Але што мы ведалі пра яго кароткае жыццё? Зусім нямнога з публікацый у газетах і часопісах 1920-х гадоў і кніг Аркадзя Ракітніцкага, які ведаў Круталевіча асабіста: нарадзіўся ў Мінску, нейкі час жыў у Маскве, у 1921 годзе вярнуўся з братам Аляксандрам у Мінск, вучыўся ў Беларускім дзяржаўным універсітэце, памёр у 27 гадоў ад сухотаў лёгкіх і горла, на якія захварэў у 1918 годзе. Вось бадай што і ўсё. Ды, як аказалася, і ў гэтай невялікай інфармацыі ёсць недакладнасці.

Дзякуючы працы ў архівах удалося ў значнай ступені ўзнавіць біяграфію Барыса Круталевіча, хаця белыя плямы яшчэ застаюцца. Таксама знайшліся дзве яго фатаграфіі. Пра бацькоў стала вядома са знаходак гісторыка Ігара Барынава.

У гэтым артыкуле распавяду пра біяграфію першага беларускага майстра, не кранаючы яго шашачнай спадчыны. Яна стала тэмай асобнай публікацыі ( https://telegra.ph/Barys-Krutalev%D1%96ch-tvorchaya-spadchyna-02-21 ).

Нарадзіўся Барыс Круталевіч 9 (22) красавіка 1900 года ў Варшаве. Там у гарадской паліцыі працаваў бацька Прохар Рыгоравіч (нар. 28.07.1867), які паходзіў з сялян Ігуменскага павета. Ён скончыў 4-класную Мар’інагорскую сельскагаспадарчую школу, потым тры гады адслужыў у арміі. Пасля нейкі час працаваў на радзіме. 6 лістапада 1893 года Прохар Круталевіч быў залічаны акалодачным наглядчыкам у Варшаўскую гарадскую паліцыю. 2 (14) красавіка 1894 года ў сям’і нарадзіўся старэйшы сын – Аляксандр. Маці братоў Круталевічаў – Маразоўская Алена Якаўлеўна (нар. 22.08.1871).

У 1908 годзе бацька па службе пераехаў у Лодзь, летам 1911-га – у Каліш, дзе Барыс пайшоў у першы клас гімназіі. Вядома, што ў трэцім класе ён вучыўся на чацвёркі і тройкі, выдатна меў толькі па паводзінах.

Летам 1914 года, з пачаткам Першай сусветнай вайны, сям’я пераехала ў Мінск. Спачатку Круталевічы спыніліся ў доме Юркевіча на Маркаўскім завулку (цяпер – раён вуліцы Бядулі), потым сталі жыць непадалёку – на 2-й Даўгабродскай вуліцы (цяпер – вул. Чапаева), д. 6, кв. 1. Барыс быў прыняты ў чацвёрты клас Мінскай мужчынскай гімназіі. Вучыцца ён стаў горш: адзіная чацвёрка па Закону Божаму, астатнія – тройкі. Ну і звыклая пяцёрка па паводзінах, але цяпер з мінусам. Аднак нават з такімі адзнакамі Барыс займаў 18 месца па паспяваемасці ў класе, дзе вучыўся 51 юнак.

Мінская мужчынская гімназія

У верасні 1915 года гімназія была эвакуявана ў Маскву. Пераехаў туды і Круталевіч, але ў спісах вучняў установы яго ўжо няма. Сам ён пазней пры запаўненні дакументаў пісаў, што ў 1918 годзе закончыў маскоўскую гімназію № 16, пасля служыў у Сіманаўскім камісарыяце. Менавіта ў Маскве ў 1915 годзе Барыс стаў сур’ёзна займацца шашкамі. З 1914 года жыў там і старэйшы брат Аляксандр, які паступіў на фізіка-матэматычны факультэт Маскоўскага ўніверсітэта.

Тут трэба зрабіць агаворку, што пра перыяд жыцця Барыса Круталевіча з канца 1915-га да сярэдзіны 1920 года пакуль вядома толькі з анкет, якія ён запаўняў пазней у розных арганізацыях. І адносіцца да гэтых звестак трэба з вядомай доляй крытычнасці. Ён мог дадаць сабе вопыту працы па нейкай спецыяльнасці, ці праслуханы курс статыстыкі ва ўніверсітэце. Канешне, не раскрываў Барыс і тое, кім былі да рэвалюцыі яго бацькі. Пісаў, што паходзіў з сялян. Гэтак жа рабіў і Аляксандр.

Усё паказвала на тое, што браты планавалі застацца ў Маскве: у ліпені 1918 года Аляксандр аднавіўся ва ўніверсітэце (вясной 1916 года з другога курса ён быў накіраваны ў ваеннае вучылішча, пасля служыў у запасных палках, а потым – на Румынскім фронце Першай сусветнай вайны), туды ж паступіў Барыс – таксама на фізіка-матэматычны факультэт. Аднак, ужо ў верасні Аляксандр забраў дакументы з ўніверсітэта, і браты вярнуліся ў акупаваны немцамі Мінск. Што было прычынай гэтага раптоўнага рашэння?

У Мінску Барыс паступіў у апошні клас мужчынскай гімназіі, якая з дазволу нямецкіх уладаў вярнулася ў горад у жніўні 1918 года. Верагодна, яму быў патрэбен атэстат сталасці. Закончыў ён гімназію 1 лютага наступнага года, праз месяц пасля абвяшчэння ССРБ. Пасля працаваў загадчыкам гаспадаркі ў нацыяналізаваным маёнтку Іахімава Мінскага павета, а таксама статыстыкам у Камісарыяце асветы. У маёнтак Барыса мог уладкаваць бацька, які з канца студзеня 1919 года працаваў на пасадзе фактычнага кантралёра па прыёме і ўліку нацыяналізаваных маёнткаў Мінскага павета Камісарыята земляробства.

З 8 жніўня 1919 года па 11 ліпеня 1920-га Мінск быў заняты палякамі. Пазней Круталевіч пры прыёме на працу пазначаў, што ў гэты час нідзе не працаваў.

22 ліпеня 1920 года Барыс Круталевіч напісаў заяву ў нарыхтоўчы аддзел Мінскай губернскай харчовай камісіі (неўзабаве яна была пераўтворана ў Камісарыят харчавання БССР, пазней – у Народны камісарыят) з просьбай прадаставіць якую-небудзь працу. Ён быў прыняты на пасаду справавода з двухтыднёвым выпрабавальным тэрмінам, пасля чаго афіцыйна аформлены агентам сувязі ў малочна-яйкавы пададдзел, але выконваў абавязкі рахункавода.

З анкеты відаць, што на той час бацька ўжо памёр, а маці была хворая і займалася хатняй гаспадаркай. У яе ўласнасці было 200 сажняў зямлі з летняй пабудовай. Сам Барыс тады жыў разам з сям’ёю брата ў доме 105 па вуліцы Захар’еўскай (пасля – Савецкая, цяпер – праспект Незалежнасці), у другой кватэры. Дом належаў сваячцы жонкі Аляксандра Круталевіча Надзеі Пракаповіч.

Мінск, вул. Савецкая. Злева – дом 105, у якім жылі браты Круталевічы

1 верасня 1920 года Барыс Круталевіч быў звольнены, імаверна, у сувязі са скарачэннем штатаў. У кастрычніку польскія войскі зноў занялі Мінск, але цяпер толькі на тры дні – з 15-га па 17-га. Дачакаўшыся вяртання эвакуяваных устаноў, 20 лістапада Круталевіч напісаў заяву ў Камісарыят харчавання з просьбай ізноў прыняць яго на працу – на гэты раз статыстыкам у аддзяленне планаў і норм размеркавальнага аддзела. На гэтай пасадзе ён прарабіў да 1 мая 1921 года, калі быў павышаны да загадчыка аддзялення. Аднак прабыў ім Круталевіч нядоўга. 5 ліпеня Цэнтральнае статыстычнае бюро Беларусі напісала ліст у Наркамхарч, дзе, спасылаючыся на дэкрэты аб мабілізацыі статыстычных сіл, папрасіла неадкладна адкамандзіраваць Круталевіча ў яго распараджэнне, што і было зроблена 15 ліпеня. Верагодна, не абыйшлося без брата, які тады быў у Цэнтрстатбюро другім чалавекам – памочнікам яго загадчыка Міхаіла Шкубера. Так Барыс працягнуў працаваць статыстыкам, але ўжо ў іншай установе.

Нягледзячы на паніжэнне ў пасадзе, яго заробак стаў вышэй за кошт большай колькасці надбавак. На новай працы была магчымасць браць абеды па 50 рублёў, якой Барыс, у адрозненне ад брата, карыстаўся. Таксама калі-нікалі можна было ў лік зарплаты набыць муку і бульбу. У гэты час Круталевіч жыў ужо па іншым адрасе – Нізкі завулак, д. 12, кв. 1. Ён ішоў за цяперашняй філармоніяй паралельна Барысаўскаму тракту (цяпер – праспект Незалежнасці).

Са стварэннем у 1921 годзе Беларускага дзяржаўнага ўніверсітэта Барыс Круталевіч напісаў заяву з просьбай аб залічэнні туды студэнтам медыцынскага факультэта. Ён стаў адным з усяго шасці прынятых, трымаўшых калоквіум. Астатнія паступілі на факультэт па спрошчанай працэдуры. Да 21 снежня Круталевіч сумяшчаў заняткі з працай у Цэнтрстатбюро.

Вучоба яму не вельмі давалася. Круталевіч спачатку быў пакінуты на другі год на другім курсе (як і яшчэ 35 чалавек), а потым стаў ахвярай акадэмічнай «чысткі», рашэнне аб правядзенні якой было прынята Палітбюро РКП(б) вясной 1924 года з мэтай скарачэння колькасці студэнтаў. 3 мая Прэзідыум медыцынскага факультэта БДУ пастанавіў усталяваць норму для 2-4 курсаў па 200 студэнтаў, а для 1-га і 5-га – па 150, фармальна – з-за нізкай прапускной здольнасці навучальна-дапаможных устаноў. У чэрвені была ўтворана камісія па якаснай праверцы студэнтаў медфака, па выніках працы якой з 239 студэнтаў другога курса было адлічана 57, а працэнт не прайшоўшых праверку для ўсіх курсаў факультэта склаў 23-23,5. 12 ліпеня 1924 года згодна з рашэннем гэтай камісіі Барыс Круталевіч быў выключаны з універсітэта.

Трэба адзначыць, што не магло не паўплываць на вучобу і дрэннае здароўе. Цяжка захварэў Круталевіч яшчэ ў 1918 годзе. У 1921 годзе ў Наркамхарчы ён па стане здароўя браў два тыдні адпачынку, каб правесці іх у вёсцы. У сакавіку 1923 года Круталевіч пісаў, што хварэе на нефрыт і вострае малакроўе, і праз два месяцы прасіў адпусціць яго ў Маскву для кансультацыі з урачом-спецыялістам па яго хваробе. З 5 ліпеня па 15 верасня таго ж года яго адправілі ў адпачынак у Муляраўку Мазырскага павета. Магчыма, там знаходзіўся санаторый. З часам Круталевіч захварэў і на сухоты. Восенню 1925 года ён два месяцы лячыўся ў Крыме.

Яшчэ адной праблемай Барыса Круталевіча падчас вучобы ў БДУ была немагчымасць плаціць за навучанне. Сумяшчаць вучобу з працай па стане здароўя ён не мог, таму знаходзіўся на ўтрыманні брата. У красавіку 1922 года Барысу назначылі плату ў памеры мільён рублёў у месяц. Аляксандр Круталевіч, мінуючы камісію БДУ, з просьбай вызваліць брата ад платы звярнуўся наўпрост да камісара асветы Усевалада Ігнатоўскага, якога добра ведаў асабіста. Рэзалюцыю той наклаў станоўчую. Наступны раз гэтае пытанне ўзнікла ў чэрвені 1924 года, калі Барыс з-за хваробы прапусціў тэрмін падачы анкеты ў камісію па прызначэнню платы. Да заявы ён прыклаў спраўкі аб заробках брата, на ўтрыманні якога ён па-ранейшаму знаходзіўся, у Беларускім педагагічным тэхнікуме і Інстытуце беларускай культуры. Ад платы Барыса зноў вызвалілі, але ўжо праз месяц адлічылі.

Праз паўтара месяца пасля выключэння з універсітэта Барыс Круталевіч прыняў удзел у першым чэмпіянаце СССР, заняў пятае месца і стаў першым беларускім шашачным майстрам. Праз год ён зноў стаў пятым у другім саюзным першынстве, але гэты турнір стаў для яго апошнім у жыцці – больш згуляць не дазволіла хвароба.

Невядома, ці працаваў дзе-небудзь Круталевіч пасля адлічэння з ўніверсітэта. Верагодна, час ад часу ён вёў шашачныя гурткі ў рабочых клубах горада. Так, у пачатку 1926 года ён стаў кіраўніком гуртка ў клубе «Чырвоны будаўнік».

21 лютага 1928 года Барыс Круталевіч памёр у Мінску пасля вялікіх пакутаў ад сухотаў лёгкіх і горла ва ўзросце 27 гадоў. Па ўспамінах ( https://telegra.ph/Vospominaniya-ob-Arkadii-Rokitnickom-03-07 ) мінскага шашыста Барыса Абрамава сваяк братоў Круталевічаў Аркадзь Ракітніцкі казаў, што Барыс пахаваны на могілках каля касцёла на Залатой Горцы, і шукаў там яго магілу, але не знайшоў.

Па спасылцы ( https://telegra.ph/Skany-dakumenta%D1%9E-zvyazanyh-z-Barysam-Krutalev%D1%96cham-02-19 ) можна знайсці сканы 36 дакументаў з Нацыянальнага і Нацыянальнага гістарычнага архіваў Рэспублікі Беларусь, што тычацца вучобы Барыса Круталевіча ў Калішскай і Мінскай гімназіях, Беларускім дзяржаўным універсітэце, а таксама працы ў Народным камісарыяце харчавання і Цэнтральным статыстычным бюро БССР. Многія з дакументаў напісаны рукой самога Круталевіча.

1. Прашэнне П. Круталевіча ад 09.08.1914 аб прыняцці сына Б. Круталевіча ў 4-ты клас Мінскай мужчынскай гімназіі.

НГАБ, ф. 466, воп. 1, спр. 503, арк. 255.

2. Адзнакі вучня 3-га класа Калішскай мужчынскай гімназіі Б. Круталевіча ў 1913/14 навучальным годзе.

НГАБ, ф. 466, воп. 1, спр. 503, арк. 257-258.

3. Копія атэстата сталасці Б. Круталевіча, выдадзенага Мінскай гімназіяй 08.09.1919.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 12.

4. Заява Б. Круталевіча ад 22.07.1920 з просьбай прыняць на працу ў нарыхтоўчы аддзел Мінскай губернскай харчовай камісіі.

НАРБ, ф. 43, воп. 2, спр. 9а, арк. 140.

5. Прыказ Мінскай губернскай харчовай камісіі № 17 ад 10.08.1920 аб залічэнні на службу Б. Круталевіча агентам сувязі нарыхтоўчага аддзела з 21.07.1920.

НАРБ, ф. 43, воп. 1, спр. 38, арк. 19.

6. Анкетны ліст Б. Круталевіча ад 21.07.1920.

НАРБ, ф. 43, воп. 2, спр. 9а, арк. 136.

7. Заява Б. Круталевіча ад 20.11.1920 з просьбай прыняць на працу ў размеркавальны аддзел Камісарыята харчавання БССР.

НАРБ, ф. 43, воп. 2, спр. 9а, арк. 140.

8. Рапарт загадчыка аддзялення планаў і норм размеркавальнага аддзела Камісарыята харчавання БССР А. Вільпана ад 29.11.1920 аб працы Б. Круталевіча.

НАРБ, ф. 43, воп. 2, спр. 9а, арк. 139.

9. Прыказ Камісарыята харчавання № 13 ад 30.11.1920 аб прызначэнні Б. Круталевіча статыстыкам 1-га разраду размеркавальнага аддзела.

НАРБ, ф. 43, воп. 1, спр. 38, арк. 55.

10. Анкетны ліст Б. Круталевіча ад 20.11.1920.

НАРБ, ф. 43, воп. 2, спр. 9а, арк. 137.

11. Заява Б. Круталевіча ад 07.12.1920 аб выдачы скуры на падэшву.

НАРБ, ф. 43, воп. 1, спр. 115, арк. 48.

12. Прыказ Народнага камісарыята харчавання № 83 ад 09.05.1921 аб пераводзе Б. Круталевіча з 01.05.1921 на пасаду загадчыка аддзялення планаў і норм размеркавальнага аддзела.

НАРБ, ф. 43, воп. 1, спр. 39, арк. 199.

13. Заява Б. Круталевіча ад 13.06.1921 аб прадастаўленні адпачынку.

НАРБ, ф. 43, воп. 2, спр. 9а, арк. 148.

14. Анкета Б. Круталевіча для ваенкамата, ліпень 1921 года.

НАРБ, ф. 43, воп. 2, спр. 9а, арк. 16.

15. Копія пасведчання Цэнтральнага статыстычнага бюро БССР ад 26.07.1921 аб тым, што Б. Круталевіч не падлягае прызыву на вайсковую службу.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 13.

16. Прыказ Народнага камісарыята харчавання № 116 ад 28.07.1921 аб адкамандзіраванні Б. Круталевіча з 15.07.1921 у распараджэнне Цэнтральнага статыстычнага бюро БССР.

НАРБ, ф. 43, воп. 1, спр. 39, арк. 239.

17. Прыказ Народнага камісарыята харчавання № 121 ад 17.08.1921 аб звальненні са службы Б. Круталевіча з 22.08.1921 у сувязі са скарачэннем штатаў.

НАРБ, ф. 43, воп. 1, спр. 39, арк. 247-248.

18. Пасведчанне ад 29.08.1921 аб перыядзе працы Б. Круталевіча ў Народным камісарыяце харчавання БССР.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 14.

19. Спіс служачых Цэнтральнага статыстычнага бюро БССР за 1921 год.

НАРБ, ф. 30, воп. 1, спр. 24, арк. 26-27.

20. Заява Б. Круталевіча ад 30.08.1921 аб паступленні ў Беларускі дзяржаўны ўніверсітэт (БДУ).

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 1.

21. Анкета Б. Круталевіча пры паступленні ў БДУ ад 20.09.1921.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 23.

22. Лекцыйная кніжка студэнта медыцынскага факультэта (медфака) БДУ Б. Круталевіча

НАРБ, ф. 205, воп. 2, спр. 1291.

23. Кароткія біяграфічныя звесткі студэнта медфака БДУ Б. Круталевіча, красавік 1922 год.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 9.

24. Заява студэнта 1-га курса медфака БДУ Б. Круталевіча ад 09.04.1922 аб пераглядзе платы за навучанне.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 10.

25. Заява А. Круталевіча наркаму асветы У. Ігнатоўскаму ад 10.04.1922 аб вызваленні брата Б. Круталевіча ад платы за навучанне.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 11.

26. Пасведчанне ад 15.01.1923 аб тым, што Б. Круталевіч з'яўляецца студэнтам 2-га курса медфака БДУ.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 8.

27. Анкета студэнта 2-га курса медфака БДУ Б. Круталевіча ад 14.03.1923.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 5.

28. Заява студэнта 2-га курса медфака БДУ Б. Круталевіча ад 10.05.1923 аб прадастаўленні адпачынку.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 18.

29. Медыцынская спраўка аб захворванні Б. Круталевіча ад 10.05.1923.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 17.

30. Пасведчанне аб звальненні студэнта 2-га курса медфака БДУ Б. Круталевіча ў адпачынак у Маскву з 10.05 па 24.05.1923.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 22.

31. Пасведчанне аб звальненні студэнта 2-га курса медфака БДУ Б. Круталевіча ў адпачынак у Муляраўку з 05.07 па 15.09.1923.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 7.

32. Спраўка ад 02.06.1924 аб тым, што Б. Круталевіч знаходзіцца на ўтрыманні брата А. Круталевіча.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 3.

33. Спраўка 02.06.1924 аб зарплаце А. Круталевіча ў Беларускім педагагічным тэхнікуме ад.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 4.

34. Спраўка 02.06.1924 аб зарплаце А. Круталевіча ў Інстытуце беларускай культуры ад.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 4а.

35. Заява студэнта 2-га курса медфака БДУ Б. Круталевіча ад 05.06.1924 аб плаце за навучанне.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 2.

36. Пасведчанне аб перыядзе навучання Б. Круталевіча ў БДУ, 1924 год.

НАРБ, ф. 205, воп. 3, спр. 4255, арк. 6.